Сны Вероники (сборник). Вероника Сагаш
зову её Настоящая женщина. Не могу иначе представить её тебе.
Повертев пустой стакан в руке, он продолжал:
– Видишь, стакан пустой… ПУСТОЙ… Так я чувствовал себя до недавнего времени. Пока однажды, проснувшись рядом с ней, не почувствовал, что я больше не пустой! Она дала мне что-то большее, чем сексуальное удовлетворение вечно голодного тела, но… тепло, искру радости, ощущение наполненности…
Глаза старого поэта увлажнились.
– Мальчик мой, извини, что я так к тебе обращаюсь, – поспешно добавил он, – мне кажется, эта женщина дала тебе свою любовь.
Но Игорь, как будто не услышав друга, всё ещё заглядывая в стакан, как в книгу, задумчиво продолжал:
– А потом мне приснился сон. Что сижу я за школьной партой, с октябрятской звёздочкой на синем пиджачке школьной формы, которая смотрится по-дурацки на моём почти сорокалетием теле, и прилежно положив согнутые в локтях руки одну на другую, смотрю на тёмно-коричневую исцарапанную предыдущими движениями белого школьного мелка доску, а там, в центре, нарисована цифра четыре. И чей-то голос произносит:
«Запомни: всё в этом мире вертится вокруг этой цифры: четыре стихии, четыре времени года и четыре типа женщины: хозяйка, любовница, девочка, королева. Не перепутай!»
– Проснувшись, я вспомнил, что она недавно мне говорила что-то про женщин, что типа, есть женщины, которые всю жизнь застревают в одной-единственной роли, тем самым не раскрывая свой потенциал возможности и энергии. И что ей повезло: что нашёлся мужчина, который дал ей в один вечер любовь, заботу, ласку и уважение, и тем самым предоставил возможность за короткое время пережить четыре основные женские ипостаси. Я как всегда её слушал, как всегда не совсем понимая, о чём это она, но с прилежностью ученика, как на том последующем во сне уроке, пытался понять. Что я понял в тот вечер? Только то, что она говорила обо мне.
У Феликса, привыкшего к разному ходу и самому неожиданному повороту событий, которые он не только наблюдал в жизни, но и описывал в своих произведениях, вдруг резко пересохло в горле, и ненароком мелькнула шальная мысль, типа: «Ну-ты-брат-и-загнул!», но он тут же извиняюще улыбнулся Игорю, полуобернувшись к бару, всем понятным барменам жестом заказал ещё выпивку и нетерпеливо вернулся к прерванному разговору.
– Продолжай! – Этот разговор немного смутил, но одновременно и обрадовал его. Действительно, у Игоря произошло нечто такое, о чём он мечтал, писал, но никогда на самом деле не испытывал. Вечный романтик в душе, он был хорошо знаком с Любовью, но, увы, большинство из того, что он писал, существовало только в его мире, чистом, идеально красивом, но непонятном для многих мужчин, даже его близких друзей, одним из самых ярых циничных критиков которого был до недавнего времени сам Игорь.
Игорь как будто угадал, что Феликс искренне заинтересовался его откровениями, продолжал:
– Ты, человек старой закалки и несовременных устоев, хочешь, наверное, спросить, люблю ли я её, хочу ли жениться, детей. Я прав?
– Да, это то, что я хотел спросить, –