Дом окон. Джон Лэнган
Кажется, в общем у меня вышло около четырехсот страниц мелким почерком, но я до сих пор не в состоянии свыкнуться с тем, через что нам пришлось пройти. И по-прежнему не могу все это осмыслить. Время от времени я заглядываю в тетради, пересматриваю написанное: вычеркиваю слова и предложения, добавляю новые на полях и между строк. Сейчас вряд ли кто-то, кроме меня, сможет их прочесть; записи теперь смахивают на абстрактные полотна.
Только что, в душе, я размышляла, с чего мне начать свой рассказ, и стоит ли его сокращать, чтобы быстрее дойти до конца. Я вспомнила нашу последнюю с Роджером ночь. Около трех часов утра Роджер поднялся с кровати и вышел на улицу. Он ходил во сне, я привыкла, – к тому моменту он уже несколько недель как поднимался каждую ночь ровно в три и бродил по дому. Но в ту ночь он впервые вышел на улицу, поэтому я последовала за ним. Обойдя дом несколько раз, он остановился на лужайке на заднем дворе. Была середина лета, но воздух был холодным, словно стояла зима. В пяти метрах от того места, где мы стояли, выдыхая клубы белого пара, была темнота. Не обычная темнота, какая бывает в три часа ночи, а угольно-черная темнота, разрезавшая двор пополам. Зверский холод исходил как раз от нее, словно за домом кто-то возвел огромную стену из черного льда.
Огромная черная занавесь, укрывшая мой задний двор, должна была повергнуть меня в состояние шока, но тогда этого не случилось. С нами уже произошло столько всего странного – то есть абсолютно ужасающего. Тем не менее, я подошла к Роджеру; он уставился в темноту, будто что-то там разглядывал.
– Вот оно, – сказал он.
Я спросила:
– Оно?
– Мое.
Я думала, что мне послышалось, и переспросила:
– Что ты сказал?
– Я, – и он продолжил вглядываться в темноту.
– Ты – твой? – снова переспросила я.
– Мой, – ответил он, и меня осенило.
– Ага, – сказала я, – ты про это.
– Я.
– Оно – твое, и оно – это ты.
– Где мой мальчик?
– Тед?
– Мы должны были тренировать подачи, – сказал Роджер и задумался. – Он ни разу меня не навестил.
– Тед.
Роджер развернулся ко мне лицом, но его взгляд был пустым.
– Ты знаешь моего мальчика?
– Едва ли.
– Раньше он был таким послушным. Мы так часто проводили время вместе. А теперь все изменилось.
– Что случилось?
– Он умер.
Поскольку тогда это было важно, я спросила:
– Как он умер?
– Я запер его, – ответил Роджер. – И выбросил ключ. А потом он умер.
– Он все еще заперт?
Краем глаза я уловила движение. Черная стена пришла в движение и начала колыхаться, словно перед нами действительно был огромный занавес. Если бы каждый квадратный сантиметр моего тела не закоченел от холода, от этого движения я бы покрылась мурашками. Мне показалось, что я разглядела кого-то в темноте – возможно, там стоял человек.