Пробуждение. Юрий Сидоров
ничего не понимали. «Надо брать разговор в свои руки. Хотя ни черта не ясно, что он несет… Бредит, что ли? Ну ладно, про интернет не знает. Но Афган тут откуда?» – безуспешно пытался найти логику главврач.
– Я про интернет говорила. Это такое изобретение новое… техническое, – выдавила из себя Лена, и Померанцев с удовлетворением отметил, что его молодая коллега смогла неплохо вырулить из очень нестандартной ситуации.
– А, изобретение… Я чего-то не в курсах. Не слыхал о таком. Подумал, раз интер-чего-то, то Афган. Ведь там же у нас интернациональный долг. А изобретение это с музыкой связано? Вместо кассетника?
Померанцев ощутил на своей спине чей-то взгляд, обернулся, увидел неслышно входящую в палату Людмилу, которая, похоже, успела смыть слезы, но ничего не смогла поделать с густо покрасневшими глазами и заметно припухшим лицом. «Все, пора наконец начинать», – в очередной раз дал себе указание главврач и обратился к Карпунцову:
– Вот что, Алексей, давайте по порядку. Вы спрашивали, как меня зовут? Иван Петрович. Насчет весны и осени вы тоже правильно заметили. Заболели вы в конце ноября, а сейчас май на дворе, вчера День Победы был.
– Это что же, я тут полгода провалялся? И не помню ни хрена! – прохрипел Карпунцов. – И Люда такой… ну другой… за полгода стала? Но ведь так не бывает! Доктор, Иван Петрович, ну скажите же мне! Или ты, Люда, скажи! Я знаю, что дурак дураком, ПТУ только и смог закончить, но даже я понимаю, что так не бывает! Это факт! А Маша моя, где она? У нее тоже эти? Ну, морщины, короче.
Главврач пересел на кровать рядом с Карпунцовым и, взяв руку пациента за запястье, приготовился померить пульс. Алексей попытался выдернуть свою руку, но не смог. «И не пытайся, дружок! У меня силенка имеется, да и слаб ты еще», – улыбнулся про себя Померанцев. За 20 секунд он насчитал 24 удара.
– Ну что, Алексей, с пульсом у вас совсем неплохо. Я бы даже сказал – замечательно! – Главврач с удовлетворением почувствовал, как его уверенность, судя по выражению глаз, начинает передаваться пациенту, а значит, теперь можно и рискнуть. – Вы слышали такое слово – летаргия? Ну, это сон довольно длительный.
– Чего-то слышал вроде… А, вспомнил! Говорил кто-то, что писатель этот… как его… Гоголь, во вспомнил! Ну, короче, Гоголь этот не помер, а вроде как заснул. А его похоронили, и он там в гробу ворочался, но выбраться не смог. Потом задохнулся и помер по-настоящему. Вот ужас! Доктор, Иван Петрович, а чего вы об этой аллергии… тьфу, черт, летаргии, вспомнили? Мне не по себе что-то.
– А вот бояться вам решительно нечего! – Померанцев изо всех сил старался поддерживать бодрый тон своей речи. – И с Гоголем, кстати, это байка. По крайней мере, никаких медицинских подтверждений того, что он живым был похоронен, нет. А летаргия, она порой случается. Например… как осложнение после ангины, скажем так. Человек долго спит, кто неделю, кто месяцы, а кто-то и дольше, потом просыпается. Вот и вы некоторое время проспали, зато сейчас проснулись! Все позади, и теперь окончательно на поправку пойдете!
– Я…