Живица. Исход. Борис Споров
И ее спокойное заявление о смерти окончательно отрезвило Анну.
– Хоть бы, что ли, написали. – Анна беззвучно плакала.
И только теперь всполохнулись: Гриша заливался на весь постройком. Анна метнулась к кроватке, но на мгновение оцепенела: на нее в упор смотрел Алешка – хмуро, исподлобья. Он не разделся и всё ещё держал в руке сумку, точно собираясь уходить.
– А ты что как индюк надулся? Твоего ли тут ума дело! – сорвалась Анна, но в голосе уже не было прежнего негодования. – Ту-ту-тушеньки, ту-ту… вот он какой у нас… маленький. – Воркуя, Анна вынула сына из кроватки. Изгибаясь, он так и сучил ножками и ручками.
– Во дает, как спортсмен, – шмыгнув носом, определил Саня и захихикал. Он уже разделся, бросил свою хламиду в угол и чувствовал себя как дома.
Анна горделиво вскинула голову, повернулась к брату:
– Да, дядя Саша, мы – спортсмены… Подержи нас.
– Дочка, давай-ка, давай мне. – Не поднимаясь со стула, мать протянула руки.
– А это бабушка, баба Лиза, – объясняла Анна, и сын прислушивался.
– Хорош, хорош внучек, – неуверенно сказала Лизавета и, вздохнув, добавила: – А у Верушки двое было, да все сбрасывала.
– Нянька, – искренне удивленный, обратился Саня, – а что это – али твой?
– Цыц, язык-то рассупонил, – строго одернула мать, а Анна, меняя пеленки, с усмешкой ответила:
– Нет, не мой. В капусте нашла…
Поели, развязали узлы, посреди комнаты постелили на троих. Санька и Алешка юркнули под одеяло и тотчас засопели.
– Ишь, уже и пузыри пускают, умаялись родимые, – сказала Лизавета, тихонько покачивая кроватку с внуком.
Затенькала крышка – закипел электрический чайник.
– Садись, мама, чай пить, – позвала дочь. Сели рядышком. – И как это, мама, ты решилась? Дивлюсь.
– Да ведь как решилась? Так и решилась… Сызнова, почитай, семь недель отлежала, вовсе обезножила. Думала, помру. А вот поди ты – Бог милостив, отпустило. Я уж и поднялась. – Говорила Лизавета спокойно, с аппетитом отхлебывала чай, по крохотке прикусывая сахар.
– Бери, мама, больше, наводи сладкого – сахар есть.
– Не бай, дочка, никак и не напьюсь. Пра, отвыкла… Что ли, где достаешь сахар? – как о великой тайне спросила мать.
– В магазине сколько хочешь, были бы деньги, – с гордостью ответила Анна.
– Благодать-то какая. – Лизавета вздохнула и продолжила прерванный рассказ: – Нинушку у Веры оставила, она уж очень к ней привязалась… Корова чуть не пала – продали. Картошка кончилась. Хоть ложись да ноги и вытягивай… Вот и поднялась. Пока, думаю, оклемалась – надо ехать. Сама-то хоть где умру – ладно, да хоть мальчишки при тебе. Может, и сдюжишь… Они ведь скоро и на ноги встанут, – невольно успокаивая, заключила мать. – Сторицей отблагодарят они тебя.
Анна тоскливо взглянула на братьев – ростом они были одинаковые.
– Ну и жердила будет Санька, не гляди, что младший.
– Не бай, как на дрожжах милый, в отца, чай, помнишь.
– Папа высокий был, – согласилась Анна,