Тварь из Бездны. Виктор Ночкин
запустивший руку в карман дородной тетки, которая, краснея от натуги щеками и тряся обильными телесами, вопила проклятия северянам и страже попеременно. Ральк вытащил меч (несколько мятежниц, увидя обнаженное лезвие, отшатнулись), метнулся к воришке и нанес рукояткой крепкий удар в висок. Бледный тощий карманник ахнул и повалился под ноги толстой тетке. Та, ощутила рывок, машинально схватилась за карман и обнаружила там руку проходимца, который медленно оседал на ослабших коленках. Ральк подмигнул тетке. Та, сменив направление атаки, принялась охаживать башмаками незадачливого вора. С этой стороны Ральк себя обезопасил – массивная баба, топчущаяся на месте, загораживала стражника от новых атак.
Тем временем старик, путаясь в занавесях, бахроме и вырванных с мясом ремнях, принялся выбираться из опрокинутого паланкина, хрипя ругательства и размахивая клюкой. Ком грязи, метко пущенный ему в лицо и размазавшийся по впалым небритым щекам, придавал синдику дикий вид. Бархатная шапочка свалилась в грязь, седые всклокоченные волосы стояли дыбом, из перекошенного рта летели брызги – старик был страшен. То ли усилия разозлившихся солдат, то ли вид рассвирепевшего главы Совета подействовал на женщин – но, во всяком случае, те сперва попятились, затем дрогнули и вскоре обратились в бегство.
Старик топал тощими ногами, грозил убегающим посохом и надсадно хрипел, сорвав голос:
– Догнать!.. Изловить!.. Под стражу… На плаху… Камень на шею… Меня… своего главу… Суки… Всех… всех до единого… до единой… всех под стражу!..
Солдаты остановились, не имея ни малейшего желания преследовать бегущих. Ральк поднял за ворот изрядно помятого воришку, подволок его к опрокинутому паланкину и, бросив под ноги синдику, злорадно сообщил:
– Изловил, ваша милость зачинщика! Вот этот самый женщин подзуживал.
Оглушенный карманник пребывал в полубеспамятстве и лишь тряс головой, не в силах сказать ни слова. Старый синдик, обретя конкретную жертву, плотоядно ухмыльнулся и объявил:
– Взять!
Когда пристань опустела, солдаты собрались вокруг опрокинутого паланкина. Стражники сгрудились за спиной сержанта, имперцы тоже старались держались так, чтобы между ними и правителем оставался их капитан. Прибытие в порт обернулось совершенно безобразной историей… Да еще начальство гневается – похоже, что рассвирепевший старик будет срывать злобу на ком попало, добром дело не кончится. Эгильт и сам был бы рад не попадаться на глаза рассерженному старикану, но – делать нечего – покорно занял место во главе своих людей. Глава Совета некоторое время озирался, обдумывая нечто такое, что наверняка не понравилось бы присутствующим, произнеси старик это вслух. Во всяком случае, в глаза синдику старались не смотреть. Ральк тоже старательно отводил взгляд и косился по сторонам, как будто его заинтересовал безлюдный причал, заваленный обрывками одежды, раздавленными фруктами и тому подобными свидетельствами бегства толпы.
Избитый