Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе. Джозеф Г. Ингрэм
другой слева по сторонам мула дяди Амоса и продолжали беседу:
– А разве ты думаешь, что этот человек – истинный пророк и верный сын наших великих пророков?
– Чудес-то он, положим, не делает, – отвечал Матфей, – но зато сила его речей, собирающая столько народа, есть уже чудо.
– Нет, рабби, это просто самозванный пророк и обманщик! – вскричал вдруг спутник Матфея резким и неприятным голосом. – Тот не пророк, кто не творит настоящих чудес!
Мне раньше не видно было из-за Марии этого человека, но тут я нагнулась, чтобы взглянуть на него. Он был небольшой, некрасивый и плохо одетый, и вид у него был неприятный, когда он вдруг с пошлым подобострастием обратился к рабби Амосу. Он улыбался ему и скалил зубы, а в глазах за притворным смирением светилось что-то властное и грубое. Он показался мне человеком, способным искусно притворяться для своих целей, способным преклонять колени перед человеком и в то же время вредить ему. А гадкий голос его еще более увеличил мои подозрения.
Рабби Амос взглянул на него и, не обращая внимания на его слова, спросил у Матфея, как зовут его спутника.
– Его имя Иуда, по прозвищу – Искариот. Он приходил ко мне занять деньжонок под проценты из собранных мною… а теперь нам обоим надо было сходить в Гилгал и в Вифавару за податями, так вот мы и пошли вместе…
Наконец перед нами открылся вид на Иордан, но на берегах его не видно было народа. Мы удивились этому и поехали дальше; тут мы встретили человека на лошади, едущего с севера. Он заметил, что мы чем-то смущены, и вежливо спросил у нас, не ищем ли мы пророка Иоанна. На утвердительный ответ рабби Амоса всадник сообщил нам, что пророк уже часа два как ушел с этого места и теперь крестит близ селения Вифавары, на восточном берегу Иордана, и добавил, что за ним последовало туда не менее восьми тысяч человек.
Рабби Амос поблагодарил всадника и, когда он проехал, спросил у Матфея, не отстававшего от нас:
– Разве ты знаешь этого человека, что поклонился ему?
– Он – один из служащих при доме Ирода Четверовластника116, – ответил Матфей, – это очень богатый еврей: за свои земли он платит императору больше, чем кто-либо из евреев от Иерихона до Иерусалима.
Наконец, подгоняя наших мулов и с удовольствием проезжая вдоль зеленеющих берегов Иордана, часа через два мы увидели среди деревьев каменную башню.
– Этот замок, – сказал рабби Амос, – стоит над пещерой, в которой долго жил Илия и где скрывался однажды Исаия от своих врагов. Теперь это место так и зовется – башней пророка Илии. А с вершины вон того холма Илия был взят на небо, он вознесся отсюда на огненной колеснице. А ближе – видите одинокую береговую скалу? – с нее Елисей разделил воды Иордана, ударив по ним той мантией, которая упала на него с возносившегося на небо пророка.
Много еще других интересных мест показывал нам ученый рабби Амос. Глядя на них, так живо переносишься во времена пророков и царей Израиля.
Я долго глядела на вершину холма и воображала себе Илию,
Четверовластник (Лк. 3; 1) – так назывались лица, властвовавшие в областях Палестины и в соседних странах под верховным владычеством римлян, после завоеваний, сделанных ими в Азии. Титло четверовластника означало первоначально правителя одной из четырех соединенных областей и сделалось впоследствии независимым от этого числа достоинством, хотя и четверовластник мог быть называем общим и более употребительным именем царя, в обширном смысле слова. Ирод Великий получил от римлян титло царя только тогда, как подчинена была власти его вся Палестина (с Идумеей), а до того времени был только областным властителем в Палестине, имея лишь титло четверовластника, дарованное ему римским полководцем Антонием.