Мартовские истории. Ольга Дмитриевна Макарова
она смогла выдавить из себя в ответ на проповедь готической Королевы «Субстанций».
В ресторане было темно и прохладно. Играла тихая музыка. Мила, наконец-то, смогла умыться холодной водой, и чувствовала себя более свежей, но спать все равно хотелось, спасала только игра с воображением – словно со стороны следила она за собственной придуманной историей:
«Его звали Иванко Бавич. Мы познакомились три года назад в Черногории, где я отдыхала. Я была еще такой молодой и неискушенной, а он опытный курортник-ловелас. Знойный красавец, работал гидом. Я сама бегала за ним, вешалась ему на шею, говорила, что жить без него не могу, что хочу за него замуж, забрасывала его стихами о вечной и бесконечной любви, но он только иногда снисходительно соглашался провести со мной ночь. Следующую же ночь он мог провести с какой-нибудь стареющей немецкой фрау, похожей на полудохлую лощадь, ему было не принципиально, а я только удивлялась: «Зачем, ведь есть я? Молодая, красивая и готовая на все!» В общем, я совсем помешалась, мне казалось, он моя единственная любовь, моя судьба. А ему так надоела моя навязчивость и мои истерики, что он стал избегать меня, перестал даже спать со мной. Всю зиму я забрасывала его жалобными электронными письмами, посылала свои фотографии, чтобы он не забывал меня. От него пришло только поздравление с новым годом. Три слова: «Happy New Year!» Но я была счастлива, мне казалось, что это знак – он не может меня забыть и ждет меня следующим летом. Я еле дотянула до теплых дней, а когда, наконец, снова приехала в тот же отель, то оказалось, что Бавич там уже не работает. Уволился буквально накануне. Вот это был удар! Три дня из четырнадцати отпущенных мне по путевке я ходила, как в воду опущенная…». Мила прервалась, чтобы оценить впечатление, произведенное ее рассказом. Пани полячка не допила кофе и не доела свой второй круассан с шоколадом, и, хотя Злата, несмотря на полумрак ресторана, не снимала темных очков; по ее напряженным губам было видно, что она слушает очень внимательно: иногда даже проговаривает про себя отдельные слова.
Девушка продолжала: «…И никакой надежды. Я скандалила, просила, умоляла, врала, что беременна от него, но в администрации отеля мне не дали ни телефона, ни адреса. Все, что у меня было – его фотография, ее то я и поливала денно и нощно горючими слезами. Одна сердобольная тетушка прониклась моим горем и взялась лечить меня от тоски вином и зрелищами. «Тебе нужно встряхнуться!»: сказала она и записала нас на экскурсию в какой-то древний городок-крепость. Я не помню ни названия городка, ни как мы туда ехали: у тетушки была с собой двухлитровая бутылка вина, предусмотрительно набранная в лобби отеля. Помню узкие улочки, по которым ходила, как в бреду, и носила рядом с собой мятую замызганную фотографию моего красавца. Мне казалось, он рядом, где-то здесь, в этом полуразрушенном лабиринте. Вот-вот он завернет за угол, куда повернула я, и мы встретимся. Вот счастье то будет! Любовь, слезы, поцелуи! Тут-то меня и сцапала та старуха. Вся черная высохшая, согнутая пополам, но удивительно сильная, она взяла