Счастливая девочка растет. Нина Шнирман
а в моих снах они совсем не круглые, а такие длинноватые и внизу как плохо заточенный карандаш.
И ещё почему-то, не знаю почему, но знаю, что надо поговорить… про эти страшные сны. Вечером я дожидаюсь, когда Папа останется за столом один с газетой – иногда так бывает, потому что, когда все за столом, он никогда даже в руки газету не берёт. А когда он остаётся один, он берёт газету и читает.
Я подхожу к столу и говорю:
– Пап, мне очень надо с тобой поговорить!
Папа сразу откладывает газету и говорит серьёзно:
– Давай поговорим, Мартышка. Садись!
И я рассказываю ему оба сна. Он подпирает лоб руками, и я не вижу его глаз, совсем немного думает, потом выпрямляется, смотрит на меня.
– Помнишь, недавно, в начале сентября, вы уже в школу пошли после лагеря, мы говорили об этой трагедии – Хиросимы и Нагасаки? Японцы второго капитуляцию подписали.
– Конечно помню! – говорю.
– Помнишь, что ты сказала?
– Да! Я сказала, что американское правительство – они не люди, а звери! Бабуся сказала, что даже звери просто так не убивают, а только когда есть хотят. А ты сказал, что это… очень… масштабная человеческая трагедия… с огромными последствиями! Так? И ещё ты в конце сказал, что это политика. Политика войны!
– Слово в слово! – говорит Папа. – Теперь о твоих снах. На тебя ведь очень сильное впечатление произвела трагедия Хиросимы и Нагасаки?
– Такое сильное и ужасное… что мне, с одной стороны, иногда не верится, что это могло быть, а когда верится… очень хочется забыть!
– Так! Теперь скажи, ты видела когда-нибудь бомбёжку?
– Никогда не видела!
– Нет, видела! И не раз! Но ты видела её не в жизни, а в кино. Ведь с сорок третьего года, когда вы вернулись из эвакуации, вы не часто, но иногда ходили в “Перекоп” на Грохольском. А в кино перед любым фильмом показывают “Новости дня”, вот там ты и видела эти бомбёжки. Особенно типична съёмка с самолёта. В твоём первом сне ты “на небе” и вниз летят бомбы – это съёмка с самолёта. Да и внизу, на земле, тоже очень много было съёмок бомбёжек. А в сентябре, сейчас, вы были в кино?
– Нет, очень было много разных занятий – в третьем классе больше предметов, – объясняю Папе. – На скрипке занимаюсь, немножко пою, Бабушке на кухне помогаю…
– Так что кадров этой трагедии ты не видела. Во сне всё очень сложно и перепутано. Но, если примитивно… можно сказать, что ты видела трагедию Хиросимы и Нагасаки, только кадры были из хроники войны с фашистами. Кстати, и на Хиросиму и на Нагасаки было сброшено всего по одной бомбе. Но теперь, Мартышка, больше ты таких снов никогда не увидишь. Никогда! Потому что Вторая мировая война закончилась. Американцы же больше никогда ни на кого не сбросят атомную бомбу. У тебя больше никогда не будет таких снов. Это я тебе обещаю!
– Спасибо, Папочка. Большое тебе спасибо! – Я улыбаюсь ему, машу рукой, иду в детскую.
Я знаю: если Папа что-то обещал, так всё и будет!
Правда, мне как-то неудобно,