Секретные объекты «Вервольфа». Андрей Пржездомский
тылах частей сорок третьей армии вражеских лазутчиков.
Из дневниковых записей Йозефа Геббельса[30] от 27 марта 1945 года
«…Я занят сейчас организацией в широких масштабах так называемой акции «Вервольф». Целью этой акции является организация партизанских групп в областях, занятых противником. Больших приготовлений к этому еще не сделано. Данное обстоятельство объясняется тем, что военные действия на западе развертывались с такой стремительностью, что у нас вообще не было для этого времени. Но, кстати, ведь и в занятых нами в свое время вражеских областях дело обстояло так же; партизанская деятельность разворачивалась лишь спустя некоторое время, но потом нарастала скачкообразно…»
Бой был недолгим. Немецкие диверсанты, забаррикадировавшись в полуразрушенном доме, отчаянно отстреливались от наседающих на них советских солдат. Через полчаса на двух грузовиках к нашим прибыла подмога, солдаты выкатили на прямую наводку пушку. Немцам стало ясно, что этот дом на окраине поселка станет через несколько минут для них могилой, и они решили прекратить сопротивление. Два одиночных выстрела, прозвучавшие в стенах дома и утонувшие в шуме перестрелки, свидетельствовали о том, что часть диверсантов сделали свой выбор. Как-то неожиданно выстрелы из оконных проемов и проломов в стенах дома прекратились, наступила небольшая пауза, после которой кто-то из немцев отчетливо крикнул по-русски: «Сдаемся! Не стреляйте!»
– Выходи, фашисты, по одному! Вафэн хинлегэн![31] – громко крикнул старший группы.
Через несколько минут в провале, бывшем некогда дверным проемом, показались фигуры в шинелях. Все диверсанты были одеты в советскую военную форму. Выходя из дома, каждый из них бросал оружие на землю, обхватывал руками затылок и медленно, не без опаски двигался в сторону готовых открыть шквальный огонь солдат оперативно-разыскной группы.
Когда первый из них, с лейтенантскими погонами на шинели, поравнялся с нашими автоматчиками, рослый сержант, зло выругавшись, сильно размахнулся и ударил диверсанта по лицу.
– У-у! Сука! Погоны еще наши надел! – с ненавистью в голосе проговорил он.
Немец отшатнулся, схватился рукой за щеку. Из носа и разбитой губы брызнули струйки крови. Он промычал что-то нечленораздельное и вдруг, изловчившись, выдернул из-за голенища сапога кинжал с массивной ручкой и тонким лезвием.
Никто ничего не успел толком понять – и сержант в один миг рухнул бы, схватившись за перерезанное от молниеносно и профессионально нанесенного удара в горло, если бы не молодой солдатик, быстро среагировавший на неожиданное движение немца. Автоматная очередь прошила грудь диверсанта, и он, покачнувшись, рухнул плашмя с высоко вытянутой рукой, сжимающей кинжал, всего в полуметре от сержанта. Тот стоял бледный как мел.
Словно очнувшись, сержант с ненавистью выпустил в труп врага длинную очередь из своего ППШ[32], превратив безжизненное
Waffen hinlegen! (