Ездовой гном. Росланд Хай-Тэк. Михаил Владимирович Уткин
напали на лежачие тела и сноровисто увязали веревками мотки которых носили по своему обыкновению с внутренней стороны полицейских щитов. Быстро разобрали скарб и оружие пленников, но от самих пленников глаза отводили. Похоже класть на щиты и тащить по крутым улицам города желания не изъявляли.
Сержант сдвинул брови и уже набрал полную грудь воздуха, чтоб взреветь на нерадивых подчиненных. Но тут ноги у меня словно сами собой шагнули вперед:
– Я могу отнести их куда нужно.
Главный стражник поперхнулся руганью и недоверчиво посмотрел сверху вниз. Кулаки у меня сжались до скрипа, черная борода поднялась вместе с выпяченным подбородком. Да, роста гномы не высокого. Да, бог-прародитель Гефест делал упор на прочность, а не, тьфу ты, подземный червь… изящество. Но как же неприятно, когда вот так нагло пялятся с высоты! Я сказал пусть думает и пусть я буду проклят, если выдавлю из себя еще хоть что-нибудь такое.
– Ездовой? А ты осилишь их дотащить?
Слова не требующие ответа. Я молча взял ездовое седло. Два рычага сдвинулись вниз, и спинка сровнялась с сиденьем. Орк прочнее, его положим первым. Ухватил за поясной ремень и одним движением бросил на сиденье. В брюхе у того хлюпнуло, шея пошла морщинами. Я присмотрелся, но тот уже закрыл глаза и причмокнул губами. Похоже, вино покидать его не собирается. Человека бросил накрест сверху, шагнул вприсядку под седло и одним движением выпрямился, подняв груз головой.
– Пойдём, что ли?
Стражники заметно повеселели, сержант кивнул, и дверь таверны захлопнулась за спиной. Солнце скрылось за горами и улицы накрыла густая тень. Воины достали факелы и на ходу запалили. Однако, сразу словно стало темнее – огонь освещает только вблизи, убивая ночное зрение. Тупые людишки. Похоже у колдуна то же мнение, я уловил как на мигу него скривились губы, но он тоже промолчал.
Лозадель – город Адель увитый виноградной лозой. Молодой рыцарь, прекрасная Адель и их союз под виноградной лозой. Милая легенда, о строительстве города для любимой на горе. Её пропоёт вам любой уличный певец. Действительность же не интересует даже молодых гномов, что уж говорить о всех остальных обитателях.
И да, виноградной лозой здесь увит каждый дом. Лоза с цепкостью плюща хватается за выщерблины камня, накрывает листьями половину зданий города, держится за жизнь со всей страстью дикого винограда. Ее вьющиеся лианы пробиваются из трещин стен домов проплывающих мимо. Брусчатка то здесь, то там поднимается ступеньками, из под нее выпирают горбики корней не поделивших с булыжниками земли.
Жилища сложены из кривых камней. Кладка сделана как попало – строители даже крупные лепешки раствора не удосужились смахнуть мастерком, что уж говорить о кантике, штриховке, узоре… Люди вообще редко заботятся о красоте и гармонии строений. В этом их нельзя винить – из-за краткости жизни у них попросту нет времени на созидание. Да, их нельзя винить, но только за это. Остальному нет прощенья!
Крутые улочки ведут