Оазис. Олег Ждан-Пушкин
Максим через два месяца – прихрамывая, с дергающимся веком левого глаза, с носом на правый бок. «Да, хлопцы, – сказал. – Все правильно. И хлеб у них белый, и девки, как булки. А лучшего места, – тут Максим оглянулся и всхлипнул, – нет на Земле!»
Так и не рассказал никому, что там с ним произошло в южных краях. Вот и сейчас значительно поглядел на Андрея.
– Пусть съездит, – сказал. – Узнает что и почем…
За полночь связный разговор расклеился. Кричали каждый свое, умывались пьяными слезами. Хорошо Рубидону – женка поволокла домой, костыляя по спине во время передышек, а Максим и Адам тут же приземлились. Инвалиды…
Хотел хозяин уложить у себя и Андрея с Тишком, но Андрей отказался.
– Нет… – твердил. – Нет. Мы с Тишком… Два одеяла есть… Все как надо. Идем, Тишок!
Добирались к своему шалашику чуть не до утра. Андрей спотыкался, падал, а Тишок его поднимал. То есть теребил, чтоб не заснул на дороге. Поднимался и опять падал, мальца валил с собой, и – не плакал парнишка, хоть, понятно, и больно ему было и страшно. А может, и плакал, кто знает?
Но кое-как дотащились до шалашика.
Проснулись поздно, солнце давно светило и грело.
Спустились к реке, умылись.
– Ой, тяжело, – сказал Андрей. – Сейчас пойдем, Тишок, в город, поедим. Пить не буду, полечусь только. Давай тридцатку.
И тогда-то раздался ужасный – немой – крик. Царапал ручонками по груди. Кинулся и Андрей обшаривать тельце, пять раз перевернул, а потом начал бить его – молотил кулаками, как взрослого, пока не упал малыш. Видно, растерялся человек, или отчаялся, или не протрезвел как следует к той минуте.
Потом сел на бережок, сам заплакал. Поднял мальца на руки, понес в гору.
Видели люди, как ходили они взад-вперед по той дороге, по которой тащились ночью, заходили к хозяину, у которого гуляли.
Вечером вернулись к шалашику.
Выкопали на колхозном поле десяток картофелин.
Вскипятили котелок водички.
Из котомки достали два больших куска сахара. Малец сахаром наслаждался, как в первый раз: лизал, посасывал, ласкал синим взглядом.
Позже Андрей достал свою дудку и заиграл.
Доверчиво, преданно глядел на него малец.
Стоял сентябрь. Листочки на березах золотились. Ласточки-береговушки летели на юг.
Ну вот, мой рассказ подошел к середине… До сих пор писать было легко и приятно. Хорошо бы закончить на этом месте. Давно ясно, что жизнь у Андрея Соловья не так уж проста, зачем следить за его новыми испытаниями?
А может, пронесет? Подумаешь – потеряли деньги. Не в деньгах счастье. И не все ли равно, где жить, на севере или на юге? Среди холмов или на берегу моря? Да и существует ли он, тот дом на берегу моря?
В конце концов можно отложить поездку. Нельзя? Почему нельзя? Можно…
Итак, поездка на юг временно откладывалась.
Конечно, если бы повезло найти хорошую работенку,