Такое время. Вадим Федоров
у напитка получился прескверный.
Пока Беляш возился с картошкой, Виктор нарезал хлеба, открыл банки с килькой. Подумал. Налил Беляшу водки, а себе – псевдоконьяку.
Беляш разложил пожаренную картошку в две тарелки, подвинул свой стул к столу и сел.
– За нового хозяина этого дома! – торжественно произнёс он тост.
Чокнулись. Выпили.
– Да мне этот дом без надобности, – с удовольствием поглощая картошку, сказал Виктор. – Мы же оба понимаем, что я не дом купил, а информацию о моём отце. Поэтому давай без этих шуток про недвижимость и прочую ерунду. Твой дом мне не нужен.
– Почему это не нужен? – Беляш налил себе водки, а Виктору плеснул из его бутылки. – Очень даже нужен. Батя твой тут лежит. Здесь его могилка.
Виктор перестал жевать, отложил вилку и проглотил то, что было во рту. Ему вдруг стало зябко. Как будто внезапно наступила осень. И ещё показалось, что в комнате пахнуло табачным дымком.
– Погоди, – хриплым голосом попросил он Беляша. – Давай по порядку. С самого начала. Вообще с самого-самого начала. Спешить нам некуда. Расскажи мне всё, Андрей Андреевич.
Беляш налил себе водки.
– Может, потом выпьем? – предложил Виктор. – После рассказа?
– Не ссы, Виктор Анатольевич, – отозвался Беляш, ловко опрокидывая спиртное в глотку. – Рассказ длинный: и выпить, и закусить успеем.
Виктор налил себе из коньячной бутылки, поморщился, выпил. Беляш усмехнулся.
– Водка – это натуральный продукт, без всяких примесей, – сказал он, – не то что Ваш коньяк.
– Ты не про водку, ты про себя рассказывай, – попросил Виктор. – Мне коньяк доктор прописал, вот и пью только его, как лекарство. Рассказывай, только с самого начала.
Глава 9
Беляш на пару минут задумался.
– Во всём виноваты бабы, – внезапно начал он. – У меня тоже была такая баба. Жена моя, Людмила. Сучка ещё та. Интеллигентная, зараза. Из Питера. Познакомились на море с ней, и закрутился роман.
Говорил Беляш свободно, речь лилась, как будто ручеёк журчал. Видно было, что он этим никогда ни с кем не делился, а сейчас вот прорвало. И алкогольное опьянение было в самый раз: водка развязала язык и разбудила память, но в то же время ещё не сделала речь бессвязной, а воспоминания обрывистыми.
Виктор осторожно, боясь прервать собеседника, подложил тому картошки в тарелку. Потом бросил пару килек туда же.
– Мы-то простые люди: что думаем, то и говорим, – между тем продолжал Беляш, – университетов не заканчивали. А моя Людка только на Вы со всеми. Даже когда с матушкой моей ругалась, так и говорила: «Мама, идите на хуй».
– А чего они ругались? – спросил Виктор.
– Да из-за чего бабы обычно ругаются? – удивился Беляш. – Из-за ничего. Повод всегда найдут. Мы же сначала у мамаши моей жили, в Серпухове. Это потом мне квартиру дали в Оболенске. Сын тогда родился, вот мне институт квартиру и дал. Раньше так было: молодому специалисту, если у него семья и дети, давали