Вчерашний вечер, утро, день. Миша Том Лев
власть возможность выучиться, профессию получить, по дорогам своим достойно идти. Все верно, да не все. Есть еще удача, счастье и судьба. Вот помогут они, – может, и получится «не серо», какие другие цвета жизнь разукрасят. За это и пьем. За девчонок! За удачу их и счастье, судьбой означенные!
Чокнулись, выпили, закуски в ход пошли. На этом официальная часть закончилась. Тосты, конечно, были и от старшего поколения, и от друзей-товарищей, но как-то без «Советской власти» и «ответственно» обошлось. Весело закрутилась пластинка на проигрывателе. Заплясал, затанцевал народ в дружном порыве. Места мало – так веселее! Петух к Люське прилип и нашептывает, и нашептывает. Сашка Розенблюм закис, глазами вращает, ушами хлопает, тоску тоскует. Катька с Танькой попытались его в круг удалой втащить, да он ни в какую – уперся. Плюнули. И правильно – сразу же были приглашены Пушкарем и Веней. Ленка Женю в стороне шагам правильным обучала. Натанцевались, разгорячились. Расселись чай попить с тортом домашней выпечки, известным пугающим названием «Прощай фигура» и тем, что оторваться от него ну только под наркозом можно. И вот в этот момент счастья Сашка Розенблюм вытаскивает из-за занавески гитару – будто бы рояль из кустов. Народ с тортом не разлучить. Но глаза заблестели, и уши приготовились слушать. Сашка на взводе, с ходу ударяя по струнам, запел, как крича и каясь, порвали парус. Еще и еще резанул Высоцким, а потом неожиданно запел-заиграл лирическое и доброе Миши Трегера.
Гости дорогие успели фигуру подпортить, с тортом-чаем покончить. Все внимание Сашке. Как душевное пошло, девчонки разомлели, глаза затуманили, не видать, о чем грустят.
– Кто написал? Кто написал? – зашушукались.
– Да друг мой, Миша Трегер, дайте время – будут залы по первым строчкам подпевать. Талант не закопаешь, цветами сказочными прорастет!
– Ну а ты? Ты-то спой из своего.
– Мое не скоро появится, но появится. Созреет – услышите.
Покуролесили малость, поболтали. По домам пора. Петуху завтра на сборы с утра рано. Попрощался. Ушел. Розенблюм остался Николаю Ивановичу помочь, столы-стулья по местам – порядок с мужской стороны навести. Женщин-то в доме четыре, а мужик один, Николай Иванович. Подвыпил к тому ж. Событие такое, уважительно. Сашка к месту оказался – помог. Помог-то, помог, да начал с Люськой выяснять: любишь – не любишь? Вовку иль меня? Некорректно повел. Эмоцию свою превыше всего поставил. Люська – молодец, двумя ударами в пах и в челюсть… (Шутка. Пошутил я так неуместно.) Двумя предложениями ситуацию закруглила.
– У тебя песня зреет, а у меня чувство. Придет пора – услышишь.
Ушел бард-футболист, расстроенный и озадаченный одновременно. Возраст, конечно, возраст. Бурлят гормоны и гены вперемешку со всякой химией. Наружу только пар вырывается. Хорошо, что ушел. Всему свое время. Сегодня время созревания. Плоды вынашивать надо. С любовью.
Обязательно