Экзамен по социализации. Оксана Алексеева
не все потеряно? Может, получится если и не сдружиться с ней, то хотя бы не вызывать неприязни?
Но Костя глупым не был – он тоже понимал, что ситуация имеет шанс – один на миллион – измениться в мою пользу. И не мог этого допустить. Поэтому зажал мне рот рукой, отвечая сам:
– Прости, красавица! Но сучка моя с тобой идти не хочет.
Я попыталась вырваться, но Белов был значительно сильнее – это мы уже изучили вдоль и поперек.
Мира же – и как ей досталось такое неподходящее имя? – посмотрела на меня и совершенно серьезно ответила:
– Ну, как хочешь, Даша. Попрошу кого-то другого.
И пошла вслед за братом, делая вид, что не заметила, что происходит.
Это меня разозлило до чертиков. Однако если обычно свое раздражение на Белова я привыкла запихивать в глотку и молча проглатывать, то сейчас выдержка дала сбой. Я со всей дури вцепилась зубами в ладонь Кости, отчего он наконец-то оторвал свою грязную руку от моего лица, и заорала. Это всегда так – когда слишком долго что-то терпишь, а потом позволяешь этому выплеснуться, то получается гораздо хуже, чем планировалось. Последующее говорить я уж точно не планировала, тем более так визгливо:
– А что, Мира, может, ты хочешь побыть сучкой этого урода? Готова уступить!
Мира остановилась и нахмурилась. А из-за ее спины раздался голос Макса:
– Я могу тебя порезать на куски и сожрать, как недавно предложил твой друг. А теперь попробуй назвать мою сестру «сучкой» еще раз.
Мой яростный порыв схлынул под натиском его ледяного тона. А Костя, тоже ощутивший равнодушную сталь слов этого жуткого парня, поспешил вставить:
– Все-все-все! Мир-дружба-жвачка! Дашенька у нас умственно отсталая, не обращайте внимания.
Но Мира обратилась только к брату:
– Не злись. Она это несерьезно сказала. Она тут…
– …жертва, – закончил ее брат, и на этот раз в его тоне я расслышала отголосок брезгливости.
И они ушли, забрав с собой остатки моей надежды, моей гордости. Меня. Просто ушли, хотя любой из них мог остановить это безумие одним словом. Ушли. А за ними и сам Белов, бросив напоследок:
– Я ж тебе говорил – детдомовские. Просто животные! И почему ты меня никогда не слушаешься?
Глава 3. Первый опыт социализации
В детском доме странным было абсолютно все. И там имелся Телевизор. Увидев его в холле, дети сели на пол, забыв обо всем на свете. Этот ящик с постоянно мелькавшими цветными картинками прочно приморозил Девятую и Седьмого к месту. Они не обращали внимания на смех вокруг и окрики, всматриваясь в лица людей на плоской поверхности. Лишь когда заведующая выключила Телевизор, они внезапно вспомнили о своей привычной осторожности и вскочили на ноги.
Им рассказали правила, которых практически и не было – какой-то расслабленный режим дня и несколько сопутствующих указаний. Фамилию они унаследовали от того полицейского, который открыл их дело, – сержант Танаев – так, оказывается, поступали нередко. Имена предложили выбрать самим, поскольку