Трое из Коктебеля. Природоведческая повесть. Лидия Згуровская
обернулось» или «Надо же так случиться». Наконец, я в свою очередь спросил у Бабы Бер, что нового в поселке?
– Да вроде ничего нового… Разве что на нашей улице один хороший человек домик купил помершей тетки Герасименки. С семьей поселился.
– Чем же хороший?
– А как же: трезвый, рукастый, все может, в семье у него мир да лад, да и сосед добрый, чего ни попросишь, – сделает и денег берет не так чтобы очень, а если что по пустякам, так и вовсе ничего не возьмет. А наши-то местные деды, которые в соседях, что творят? Пообещает помочь и не придет, или деньги возьмет загодя, пропьет, и спросу с него нет, или сделает так, что потом три раза за ним переделаешь.
– Они знаешь, по какому принципу работают? «Хорошо сделаешь – клиента потеряешь!»
– Как это? – не поняла Баба Бер.
– Если он сделает хорошо, то ты к нему с этим больше не пойдешь, а если плохо, еще не раз накланяешься, так и держат клиента на веревочке.
– Да уж, – согласилась Баба Бер, сокрушенно покачала головой и опять про соседа: – Жена у него баба сердечная, работящая, и ребятишек трое, мал мала меньше, погодки. Увидишь при случае.
– А с отдыхающими у тебя как?
– Этим летом в июле какие-то немилые попались. Все им не то и все не так. В санаторий путевки не достали, вот и попросились ко мне. Я возьми да и пусти, потом уже локти кусала, а не выгонишь. Все нервы мне повыдергали. И холодильник не такой, и телевизора нет, и горячей воды нет, и комары кусаются, и простыни с цветочками. А что ж, что с цветочками? Цветочку душа и глаз радуются. Я уж их уговаривала, что все эти телевизоры да телефоны и в городе их загрызть успеют, а тут пусть на Божий мир глядят, в горы ходят, на солнце да на море любуются, на то и приехали. Да где там! Одна тут, ну жена которая, все к мешочкам моим придиралась, а что в них плохого? Травки целебные, и пусть себе по стенкам висят, от них дух в доме хороший. Шумные люди, городом вконец попорченные, где уж им всякие тихие радости понимать. Так и уехали, деньги отдали, а спасибо и доброго слова от них не слыхала.
– Ах ты. Баба Бер! Тихие радости, значит? Знаешь, как мать с отцом тебя называют? «Прелесть ты наша» – вот как!
– Ну уж и прелесть, выдумают такое, – засмущалась Баба Бер.
– Еще что-нибудь расскажи.
– А что ж тебе рассказать, для сказки велик больно, прошло твое время.
– Расскажи, как мои родители с тобой познакомились, про меня маленького расскажи. Понимаешь, я к тебе, как в детство, вернулся…
– Да уж сказывала все, когда в прошлый раз приезжал.
– Забыл, еще расскажи, – схитрил я.
– Ну, слушай, коли спать не хочется. Илья Петрович и Анна Сергеевна, родители твои, еще молодые были, а ты и вовсе крошка. Отдыхать вы сюда приехали. Вы тогда еще не в Москве, в Ленинграде жили. Отец твой не любил, где шум да народу много, а тут ему поглянулось, решили в поселке остаться, а жить их к себе никто не берет. Да и то сказать, зачем хозяевам беспокойство лишнее с дитем малым брать, когда холостых отдыхающих много. У меня в ту пору как раз двое мужчин уезжали. Пожалела я их и пустила. Месяц прожили