Меч над пропастью. Михаил Ахманов
нужном месте оказался, решил Ивар. Слегка согнув колени, он пробормотал традиционную фразу покорности:
– Мой лоб – у твоих подошв, Киречи-Бу.
– Сними два колокольца и езжай за повозками, – сказал шаман и полез обратно в свой фургон.
Как было велено, Ивар колокольцы снял, оставив один-единственный, потом пристроился в конце каравана, и процессия двинулась в путь. Рядом с ним ехал на заморенной кляче щуплый шас-га, безоружный, лохматый и такой тощий, словно его не кормили с рождения. Видимо, он принадлежал в Белым Плащам – на его плечах болталась накидка, еще более грязная, чем у шамана Киречи-Бу. Ребра этого всадника грозили прорвать кожу, длинные руки казались тонкими, как две палочки, из прорех штанов выглядывали костлявые колени, губы пересохли, глаза слезились. Трудно было представить более жалкое существо.
– Ты Белый Плащ? – спросил Тревельян. – Какого Шеста? И как тебя зовут?
– Хрр… – послышалось в ответ. – Б-лый Плщщ… хрр…
Похоже, он умирает от жажды, решил Ивар, вытащил из мешка кожаный бурдючок и протянул тощему.
– Пей!
Тот присосался, разом ополовинив бурдюк. Затем произнес с изумлением и вполне разборчиво:
– Брат! Ты разделил со мной воду! Да будут милостивы к тебе Бааха и дети его Ауккат и Уанн!
– И к тебе тоже, – отозвался Ивар. – Отдай-ка бурдюк, пока он вконец не опустел… Ну, раз ты напился, то можешь говорить. Ты кто такой?
– Тентачи, Шест Перевернутого Котла, битсу-акк, – сообщил его собеседник.
Битсу-акк дословно означало «Блуждающий Язык» или попросту «трепач» – так у шас-га назывались певцы и сказители. Как развлечение их песни стояли на третьем месте после еды и кровавых побоищ.
– Ты служишь этому ппаа? Нашему хозяину? – Тревельян ткнул пальцем вперед, где покачивался в своей повозке толстый колдун.
– Мой родитель продал меня Киречи-Бу за пару сушеных змей, совсем маленьких, – понурившись, произнес Блуждающий Язык. – Сказал, что я не пастух, не воин, и даже на самку мне не залезть, а если залезу, так потомство будет хилое. Только и умею, что драть глотку… Такие Шесту не нужны. Зачем скакуну третий рог?
– А Киречи-Бу ты зачем?
Певец опечалился еще больше.
– Он подарит меня великому Брату Двух Солнц. Говорят, владыке нравится слушать Долгие Песни… Только я таких не пою. Узнают об этом, обрежут волосы для веревок, а меня сунут в котел.
– Волосы у тебя и правда длинные, а от остального навара немного, – утешил его Тревельян. Потом спросил: – Скажи-ка мне, Тентачи, почему хозяин велел мне колокольцы снять?
– Должно быть, в твоем Очаге другие обычаи, чем у Белых Плащей. У нас три колокольца – знак вождя, а два – великого воина.
– Я и есть великий воин, – заметил Ивар и нацепил на рог скакуна еще один колокольчик. Потом принялся осторожно расспрашивать Тентачи, выясняя, что вопили напавшие на него воины. Он вдруг засомневался в своем лингвистическом даре, подумав, что язык кочевников относится к группе ситуационных [14], и значит, одно и то же
Ситуационный язык – речь примитивного уровня, в которой смысл некоторых выражений и особенно возгласов зависит от конкретной ситуации (терминология ФРИК). Следы такого феномена заметны даже в русском языке, где возглас «ну» может выражать, в зависимости от контекста, удивление, недоверие, возмущение и т.д.