Невеста эльфийских кровей. Алина Углицкая

      Дверь с треском распахнулась. В спальню влетела толпа слуг в ночных рубашках, вооруженных кто чем. Кто-то сжимал в руке тяжелый канделябр, кто-то кочергу, кто-то щипцы от камина. Но увидев Ринку, сжавшуюся посреди комнаты, они невольно притормозили.

      А потом увидели своего господина. И на их вытянутых от удивления лицах отразился внезапный страх.

      – Что здесь происходит? – знакомый голос громыхнул со стороны коридора.

      И, раздвигая толпу локтями, в спальню вошел еще один персонаж.

      Герхард.

      Ринка почти обрадовалась, увидев его.

      В отличие от остальных, он все еще был в костюме. Больше того, от него разило табачным дымом, женщинами и спиртным. Шелковый шейный платок был небрежно сдвинут на сторону, а в петлице торчал помятый цветок.

      – Ваша светлость, – пробормотал кто-то из слуг, – леди кричала.

      – Хм. Неужели мой папенька так вас напугал? – Герхард перевел взгляд на Ринку.

      Этот взгляд охватил ее хрупкую фигуру в полупрозрачной сорочке. Руки, прижатые к груди. Бледное лицо. Темное озеро глаз.

      Та стояла ни жива ни мертва, не зная что делать.

      – Он… – прошептала она одними губами. – Он… кажется мертв…

      Вздернув брови, молодой повеса развернулся к креслу, вокруг которого уже топтались смущенные слуги.

      Вид покойника заставил его нахмуриться.

      Герхард склонился над телом, несколько бесконечно долгих минут вглядывался в лицо, искривленное предсмертной маской. Затем двумя пальцами сжал сухое запястье.

      И все это время на лице единственного отпрыска эрла Тамаска царило странное выражение.

      Наконец, он выпрямился и обвел присутствующих озабоченным взглядом.

      – Та-а-ак, – протянул, вытирая руки салфеткой. – Вызовите врача. И кто-нибудь отправьте мальчишку к гробовщику. Похоже, папенька и в самом деле скончался. Мир праху его.

      – Мир праху, – зашептали слуги, кланяясь и совершая знамение во славу Пресветлой. – Пусть богиня примет душу его.

      Его глаза задержались на девушке. Та тряслась как осиновый лист, то ли от холода, то ли от страха. Ей хотелось крикнуть, что старик умер не просто так, что его отравили. Неужели никто не видит засохшую пену на его губах? Никто не чувствует кислый запах рвоты? Неужели никого не смущает гримаса покойника?

      Но Герхард уже шел к ней, всем своим видом выражая заботу и безмерную скорбь.

      – Леди, позвольте я вас уведу. Не стоит столь юной особе смотреть на такое.

      Ринка не сопротивлялась, когда Герхард снял свой сюртук и накинул ей на плечи.

      Сюртук нес в себе тепло живого тела, и этого было достаточно, чтобы она машинально вцепилась в него.

      Она не сопротивлялась,