Маленький Мук и другие лучшие сказки. Вильгельм Гауф
к отдыху. Действительно, Мустафа увидел пятнадцать – двадцать раскинутых там палаток. К колышкам палаток были привязаны верблюды и красивые лошади, а из одной палатки раздавалась веселая мелодия цитры и двух прекрасных мужских голосов. Моему брату показалось, что люди, выбравшие себе для лагеря такое веселое местечко, не могут замышлять против него никакого зла, и поэтому он без боязни последовал призыву своих проводников, которые, развязав его веревки, сделали ему знак сойти с лошади.
Его привели в палатку; она была больше остальных и внутри красиво, почти изящно убрана. Великолепные вышитые золотом подушки, тканые ковры и позолоченные курильницы где-нибудь в другом месте указывали бы на богатство и довольство, а здесь они казались только смелой добычей. На одной из подушек сидел старый, маленький человек; у него было безобразное лицо, смуглая и блестящая кожа, а неприятная черта злобной хитрости в глазах и рот делали его вид противным. Хотя этот человек старался придать себе некоторую важность, однако Мустафа скоро заметил, что не для него палатка так богато украшена, а разговор его проводников подтверждал, по-видимому, его замечание.
– Где атаман? – спросили они у карлика.
– На маленькой охоте, – отвечал он, – но он поручил мне занимать его место.
– Это он не умно сделал, – возразил один из разбойников, – потому что скоро надо решить: умереть ли этой собаке или заплатить выкуп, а это атаман знает лучше тебя.
Маленький человек с сознанием своего достоинства встал и вытянулся, чтобы концом руки достать ухо своего противника, потому что, по-видимому, хотел отомстить ему ударом; но увидев, что его усилие бесплодно, он начал браниться (правда, и другие не оставались у него в долгу), так что палатка задрожала от их спора. Вдруг дверь палатки растворилась и вошел высокий, статный человек, молодой и прекрасный, как персидский принц. Его одежда и оружие, кроме богато украшенного кинжала и блестящей сабли, было скромно и просто, но его строгий взор, вся его наружность внушали уважение, не возбуждая страха.
– Кто это смеет затевать спор в моей палатке? – крикнул он перепугавшимся разбойникам.
Некоторое время в палатке царила глубокая тишина. Наконец один из тех, которые привели Мустафу, рассказал, как это произошло. Тогда лицо атамана, казалось, покраснело от гнева.
– Когда это я сажал тебя на свое место, презренный Гассан? – страшным голосом крикнул он.
Карлик съежился от страха, так что стал казаться еще гораздо меньше, чем прежде, и скользнул к двери палатки. Достаточно было одного удара ногою, чтобы он большим странным прыжком вылетел за дверь.
Когда карлик исчез, три человека подвели Мустафу к хозяину палатки, который между тем лег на подушки.
– Вот мы привели того, кого ты приказал нам поймать.
Атаман долго смотрел на пойманного и затем сказал:
– Зулиейкский паша! Твоя собственная совесть скажет тебе, почему ты стоишь перед Орбазаном.
Услыхав