Тайна русского слова. Заметки нерусского человека. Василий (Фазиль) Ирзабеков
«Вэй-Парк», а также всевозможные закусочные: «Макдональдс», «Ростикс», «Пицца-Хат», «Стардогс», «Киностар», «Баскин Роббинс» и т. д. и т. п. То же самое и на других направлениях. И в том же «Ашане», например, снуют по залу юноши и девушки, у которых на спине начертано слово «мерчендайзер». Никто из опрошенных мною так и не смог толком объяснить – что это значит. Ну, как тут не согласиться с Пушкиным: «чем непонятней, тем ученей». Наверняка это что-то сродни приказчику, или, на худой конец, младшему товароведу. Но, увы, русские слова, как мы знаем, у себя на родине нынче не в чести.
Итак, предположим, вы в первопрестольной и решили слегка подкрепиться – выпить чайку-кофейку, съесть блинов-пирожков. К вашим услугам, однако, не чайные, кофейни, шашлычные, блинные да пирожковые, куда там, столовых да пельменных след давным-давно простыл. Пожалте ныне на бизнес-ланч в кофе-хаусы, кебаб-хаусы и – даже произнести неловко – блин-хаусы. Причем любителям ночных развлечений не избежать при этом фейс-контроля.
Вот и становятся в одночасье наши исконные конторы и учреждения – офисами, а всевозможные директора, начальники, заведующие, руководители, старшие, управляющие – менеджерами всех уровней, главный среди которых – топ-менеджер. Не оттого ли, что топает, как иные ретивые начальники, когда что не по нему?! И уж совсем неловко становится, когда иной батюшка ласково называет спонсорами тех, кто – спаси их Господи! – не жалеет своих кровных на возведение, благоустройство и благоукрашение наших храмов. Но как же не вяжется это прилипчивое заморское словечко, больше напоминающее фамилию какого-нибудь инородца, с куда более приличествующими – благодетель или, скажем, попечитель.
А тут и младшая дочь-шестиклассница «просветила» нас, познакомив с письменным распоряжением администрации школы ввести дресс-код. По-русски это звучало бы как форменная одежда, а попросту школьная форма, но заморское словечко дресс-код кому-то показалось престижнее, или, как принято ныне выражаться, круче.
Ну как тут не услышать гневную отповедь А.С. Шишкова, обращенную сквозь столетия к нам, нынешним носителям великого языка: «Полезно ли славенский превращать в греко-татаро-латино-французско-немецко-русский язык? А без чистоты и разума языка может ли процветать словесность?»
Однако, как это ни парадоксально, иноязычные слова вовсе не помеха богатству языка, их заимствующего. Вопрос в ином: как, в каком историческом контексте происходит этот процесс, какова его интенсивность. Да и русский язык наверняка претерпел бы ощутимый урон, лиши его в одночасье всех заимствований, которые – и это чрезвычайно важно – давным-давно стали своими, родными, «обрусели».
Замечательно сказано об этом у Ярослава Смелякова в стихотворении «Русский язык».
Вы, прадеды наши, в недоле,
мукою запудривши лик,
на мельнице русской смололи
заезжий татарский язык.
Вы взяли немецкого малость,
хотя бы и больше