Хроники Раздолбая. Павел Санаев
ноги, но она вдруг зацепилась на уровне раздолбайского пояса и повисла на чем-то, как полотенце на вбитом в стену гвозде. Раздолбай опустил глаза, недоумевая, откуда там взялся гвоздь, а увидев, что это не гвоздь, удивился еще больше. Он мотнул бедрами, чтобы «платье» все-таки упало, и в ту же секунду его словно ударили по пояснице дубиной. Возбуждение, гудевшее высоковольтным проводом, взорвалось, как перезрелый бутон недотроги, перед глазами полыхнуло, а в следующий миг у него как будто выдернули позвоночник.
Охнув и перегнувшись пополам от резкой боли внизу живота, Раздолбай медленно опустился на колени и обнял угол кровати, чтобы не упасть. Не понимая, что случилось и почему его тело внезапно лишилось силы, он затрясся в панике.
– Наверное это от холода… – успокаивал он себя. – Я разделся и незаметно замерз… Сейчас я согреюсь, и это пройдет.
От страха у Раздолбая стучали зубы, и моментальную перемену настроения он тоже приписывал холоду. Иначе как было объяснить, что затея с Мирей Матье, только что сводившая его с ума, казалась теперь самым постыдным поступком в жизни, а девушки в календаре стали вдруг безразличны и даже противны.
– Не буду больше на них смотреть, – говорил он себе, запихивая календарь обратно под кровать. – Что я вообще нашел в этих дурацких картинках?
До ночи Раздолбай продолжал ощущать неприятную слабость и беспокоился, не сломалось ли что-нибудь у него внутри, но утром проснулся как ни в чем не бывало, и лишь остатки вчерашнего стыда портили ему настроение. К следующему вечеру забылся и стыд, а еще через день Раздолбай снова ощутил позывы теперь уже знакомого голода.
«Я только посмотрю. Не буду раздеваться, не замерзну, и ничего плохого не будет», – решил он, когда родители вновь оставили его одного.
Все повторилось и без раздевания: жар в груди, стук в висках, дурман и неожиданный взрыв, выдернувший силу из позвоночника и подкосивший ноги слабостью.
«Это не от холода! Это что-то другое! – снова трепетал от ужаса Раздолбай. – Не буду больше делать это! Больше не буду!»
Его опять терзал мучительный стыд. Что-то внутри подсказывало, что он поступает нехорошо и неприятные ощущения могут быть расплатой за дурной поступок. Ведь он рассматривал нечто такое, чему вообще не положено быть у них дома. Зачем такой календарь под кроватью родителей? Неужели дядя Володя тоже разглядывает его, а потом охает от боли и слабости? Смотреть на девушек в кружевах было вредно – Раздолбай понял это и поклялся никогда больше этого не делать. Но прошло два дня, и голодный зов снова заставил его достать «инопланетное послание» из-под кровати.
Календарь сделал его рабом удовольствия, за которое приходилось расплачиваться таким стыдом и страхом, что через пару недель он решил от него избавиться и открыть дяде Володе тайну своей находки, прикрывшись маской праведного возмущения.
– Я тут луноход пускал… – заговорил Раздолбай, оставшись с дядей Володей наедине, – он