Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 1. Макс Фрай
соберись, моя радость, – сказала Эва и несколько раз почти беззвучно и одновременно предельно отчетливо, вкладывая в каждый звук всю себя и еще что-то, или даже кого-то, кем она вроде бы не являлась, но в такие моменты все-таки да, повторила: – Соберись, соберись, соберись. Все хорошо, боли нет и не будет, ужаса тоже не будет, а ты будешь, ты уже есть, ты – навсегда. И тебя будет становиться все больше и больше, посмотри, какой целый прекрасный ты, сотканный из огня и света, ничего красивей в своей жизни не видела. Свет здесь вместо дыхания, если все внимание на него, сразу же успокоишься, соберешься и уже никогда не рассыплешься, останешься целым, в ясном сознании, так что светись давай.
Заклинала, утешала и успокаивала этот свет, давно отвыкший быть светом, медленно, бережно, но уверенно, как раздувают костер. И так же ясно, как всегда бывает с костром, почувствовала переломный момент, после которого огонь уже не погаснет. Спасибо, боже, я это сделала, ты это сделал, мы это сделали, и все, на сегодня все.
Только теперь осознала, что все это время просидела на корточках; обычно она мгновенно уставала от такой позы, ноги начинали ныть максимум через пару минут. А сейчас, наверное, полчаса просидела и не заметила. Или не полчаса? Больше, меньше? Сколько я вообще тут пробыла?
Посмотрела на экран телефона: четверть третьего. И когда это началось, тоже была четверть третьего, это Эва запомнила, перед тем как войти в подъезд, посмотрела на часы и поняла, что наверняка опоздает на встречу, подумала, что лучше бы отложить это дело до вечера, но все равно вошла.
«Получается, целую вечность тут была четверть третьего. Черт его знает, что творится в такие моменты с временем, как оно ухитряется течь, аккуратно огибая тебя, словно ты сидишь на острове посреди этой неумолимой реки. Ну, в каком-то смысле и правда на острове. Можно и так сказать. В любом случае, здорово получилось у времени, – думала Эва. – Это оно молодец, спасибо ему. Теперь я даже на встречу с заказчиком не опоздаю. И не придется оправдания сочинять».
Поднялась, разогнула колени – надо же, совсем не болят – и вышла из подъезда жилого дома на улице Якшто, где провела последние полчаса, где не провела ни единой минуты, если верить часам в телефоне, да кто ж им в здравом уме поверит. И пошла, но почему-то не в сторону офиса, а вниз, к реке.
– Вам бы сейчас не нестись не пойми куда, сломя голову, а наслаждаться заслуженной праздностью. Кофе со мной пить, например, – сказал знакомый голос.
Эве сперва почудилось, он это сказал из ее кармана, но оказалось, из полуподвального окна, откуда высунулся по пояс – в заляпанной краской зеленой робе и самодельной малярной шапке, сложенной из газеты. Как будто и правда делает там ремонт.
Эва так обрадовалась, что чуть не запрыгала, как дошкольница на детсадовской елке с криком: «Ура!» Но взяла себя в руки и сказала спокойно и вежливо, как взрослый человек:
– Спасибо, что примерещились. Я соскучилась по старому доброму бреду, отягощенному галлюцинациями. Встречать вас в кафе у Тони все-таки немного не то. Вы там на общем фоне чуть