Ювелирный мастер. Андрей Андреевич Храбрый
второго антракта Николай снова заметил ту же незнакомку, но на этот раз ее под руку держал мужчина лет сорока. Он подвел незнакомку к буфету и заказал два бокала шампанского. Николай усмехнулся и кивнул на богатую пару:
– Хороша жизнь: не стесняется заигрывать с незнакомцами и держать за руку своего мужчину. Немного жаль, что тот как будто не понимает ветрености девушки или только закрывает глаза.
– Когда-нибудь блаженная жизнь иссякнет – пусть живут хорошо, как вздумается. Боязнь не удержать своего в той или иной мере развита у каждого человека. Те, у кого доминирует это чувство над рассудком с жадностью хватают все подряд: и чужое, и ничейное, и собственное. А в результате оказываются на свалке ненужностей. Жизнь превращается в мусорное ведро , если забывать аккуратно раскладывать по местам действительно необходимое. Экспонаты.
– Свалка – и разобраться ни в чем. Нагромождения и наслоения, подобные окаменелым останкам, которыми сами же засыпаются люди. Раскопать их, увы, ни за что не удастся ни голыми руками, ни лопатой. Конечности сотруться до мяса, а инструмент – быстро затупится.
– Разве что техника поможет.
– Которой у большинства нет.
Около двадцати минут они стояли рядом со входом, ждали успешного актера. Николай, спрятав руки в карманах, понуро стоял, смотрел на плиты улиц и изредка на мелькающую обувь прохожих. Воспаленные глаза указывали на недавно пролитые слезы. Какое впечатление произвела трагедия на человека – знать невозможно. Воронтов жадно курил, серьезно думал, сжимая другой рукой кольцо в кармане. Среди потока лиц словно вырисовывалось одно знакомое, уже как год мучающее лицо… Иллюзия, от которой невозможно избавиться.
Безруков наконец-то вышел, повертел головой по сторонам и, сделав несколько шагов направо, встретил своих главных зрителей в стороне от входа. Кивнул им и затем, открывая машину, задался самыми очевидными вопросами:
– Трогательно? Как я вам?
– Тебе очень идет викторианский костюм и револьвер.
– Гениально, правда? Эти люди не признают того добра, что я им принес, и называют меня Дьяволом. Бестолковые консерваторы!
– Ужасно трогательная история. – Расхваливал Николай. Григорий упивался высказываниями. Покачивал головой в знак согласия, иногда повторял особо значимые слова, придавая им еще больше значения. Константин молчал: довольно трагедий и моралей.
– В чем секрет сохранения спокойствия?
– Перед выходом всегда затрагивает волнение, но на паркете сцены, при виде зрительного зала, меня охватывает огромная волна эмоций, которая заставляет действовать. Это поток некой энергии, несущей против воли, как течение буйной реки. И я ощущаю в руках страстное желание не играть, а жить, именно жить текстом своих слов, заученными движениями. Невозможно передать, можно лишь увидеть актерскую игру! Чего молчишь, Костя?
– Любовь к профессии оправдывает не только ожидания, но и превращается в ключик скрытых возможностей.
– Именно. –