Фанфаровый фарфор. Мария Фомальгаут
будет через двадцать минут.
Он снова усмехается, снова не могу понять – что смешного, что я сделал не так…
Поясняю:
– Вы обвиняетесь в десяти убийствах.
Меняется в лице.
– Этого не может быть, что вы несете вообще…
– Посмотрите по видео…
Он смотрит на видео, удивительно спокойно смотрит, тем оно и лучше, похоже, сразу признает, что…
– …но вы ошиблись.
– Простите?
– Вы ошиблись, никого я не убивал.
– Ну а видео вам ни чем не говорит?
– А что на видео? Там никого нет.
Смотрю на него, не понимаю, до чего глупы люди, говорит, что не виноват, когда вот они, все факты, налицо…
– Вы стреляете в прохожих…
– …в воздух я стреляю, никаких прохожих тут нет…
– Но вы сами посмотрите…
– …а вы на данные этих якобы людей посмотрели?
– Нет, но…
– …а зря.
Смотрю…
– …где они живут, все эти граждане?
Спохватываюсь. Бангладеш, Бахрейн, Марокко, Тунис, Дамаск, Багдад, снова Бахрейн…
– Ну, вот видите. Их здесь нет. Мало ли что там ваши камеры напоказывали, в самом-то деле…
Мне не остаётся ничего, кроме как сказать…
– …простите за беспокойство. Мы… ошиблись…
– Ничего, бывает… потихоньку научитесь…
…уже хочу уйти, когда раздвигаются двери, въезжает крохотная машинешка, которая развозит кофе, бормочет что-то про мой заказ. Делать нечего, остаюсь в комнате, черт, надо было еще побольше всякого назаказывать, продешевил…
– Так это же он!
Даже не успеваю отскочить – она врывается в комнату, показывает на меня, срывается на крик:
– Это он их убил! Это он!
Стреляю. Сначала почему-то в грудь, потом спохватываюсь, добиваю выстрелом в голову.
Экран на стене вспыхивает, шипят динамики:
– Вы… вы…
– Что я?
– Вы убили…
– Никого я не убивал, вы что…
– Но…
– …да вы сами посмотрите, вы на данные её посмотрите, она где живет?
Экран проверяет её чип, который остался где-то бесконечно далеко отсюда…
– Гхм… Бахрейн… Манама…
– …ну вот, как она может быть здесь?
– Никак…
– Вот именно! Так что успокойтесь, пожалуйста, никого я не убивал…
Допиваю кофе, смотрю, как уносят растерзанное тело. Завязывать, говорю я себе, завязывать, хватит уже, дело зашло слишком далеко. И понимаю, что не так-то просто будет завязать….
Еще не написанный город
– Я жаловаться буду…
Говорю – в никуда, в пустоту, уже понимаю, что никудашеньки-никуда я не буду жаловаться, что пока я найду, куда жаловаться, уже мои косточки будут лежать где-нибудь нигде.
Люди, затащившие меня в машину, говорят, что все хорошо, как будто может быть все хорошо, когда тебе приставляют нож к горлу и волокут в машину. И ведь как щелкнуло что-то в сознании, –