Сибирские Светлые Иные (Хроники Братска, 2005 – 2015. Чувства). Василий и Анастасия. Книга пятая (18+). Ия Карповская
что и не выдумаешь даже в бреду…
Стиснув зубы и вновь, почувствовав ожоги на коже от возбуждения, Энрике понял – это никогда не кончится. Это будет вечно… Даже в России…
Достав чугунок из печи со щами, Василий – Гвелд – Энрике сел ужинать, ничего не видя и не слыша. Он был одинок. И неожиданно для себя понимал, что сексуально раскрыться он может лишь в одиночестве, в фантазиях. И этот факт и утешал, и бесил одновременно: потому как ничего на корню не менялось. Бесило также следующее: многие его воспринимали как юнца, и относились соответственно. Одно дело на дворе: можно вытерпеть, но вот у себя… никак.
И вот тут – на тебе: русскую красавицу не получается выбросить из головы. Засела! А искать ее – как иглу в стоге сена! Стройная, кожа белая, и куча достоинств. Мечта, идеал! Теперь небось никуда не выпускают, испужалися… Берегут дочку на выданье. Да что же это – она ж посторонняя, а не отдерешь! Глотая суп и обгрызая кость с мясом, парень приходил в себя. Нет, надо опять на озеро – а вдруг доведется еще раз увидеть? Страшно.
За окном росла крапива, густая, высокая и злая, Гвелд ее не косил – как – то было все равно. Он не мог до самого конца вжиться в жизнь русских, но все – таки у него получилось спустя несколько лет. Дом прогревался жаркими солнечными лучами лета, ящерки грелись на булыжниках, сияя чешуйчатой шкуркой, летали бабочки, садясь на цветы, далеко на горизонте расстилалось васильковое поле… Синяя дымка походила на небо и по ней скакали – стрекотали кобылки и саранчуки, в траве иногда попадалась земляника. День клонился к вечеру, и стало еще жарче в доме.
Иной стянул с себя рубашку и открыл окно. Свежий ветер обвил тело. Настроение поднялось. В избу влетела бабочка и села на потолок. Запах земли и полыни, что росла рядом с крапивой, ударил в голову. Вечер был само очарованье… И в это время в сенях кто – то постучал…
Василий отправился отпирать ворота, и был несказанно удивлен, увидев на пороге отца Анастасии. Вот оно… Только непонятно, зачем пришел сюда крестьянин? Тот смотрел на кельта спокойно, беззлобно, поклонился и предложил по двору пройтись. Василий согласился. Стало ясно – спасителя просто отблагодарить хотят. Мужчины вышли и принялись общаться, заодно нашли общие темы.
«Как так повелось, Василий, что ты на озере оказался? Ведь сам знаешь – негоже глядеть на нагих девок»!
Гвелд спокойно взглянул на человека, который оказался волею Судьбы в неоплаченном долгу перед ним.
«Я вовсе не глядел на девок! Я любовался озером со скалы, только там мне любо… Любо быть одному, Иван».
«Отчего же у тебя здесь нет знакомцев? Нехорошо! Молодой, красивый, ряженый – наряженный, чем грустишь? Помнишь, как ты внес на руках мою дочь? Испужалась она тебя, Василий! Ходишь такой нелюдимый, даже Марфа, деревенская ведьма, тебя боится, хотя неизвестно, отчего. Я теперь обязан