Верь своему ангелу. Анатолий Тимофеевич Репецкий
скорее всего, играют роль подстраховки от всякой неожиданности. Теперь они двинулись на запад, и, судя по тому, как перелетали над кустами на той стороне стайки яркоперых пчелоедов, можно легко догадаться: птицу вспугивают те двое, и они движутся в том же направлении. Так они ехали, наверное, более двух часов, пока чернобородый вдруг остановился, прижал палец к губам, и они развернулись в обратном направлении, только теперь их лошади ступали не по каменистой дороге, а ближе к обрыву, где трава и мягкий грунт совершенно заглушали звук копыт. Возможно, это не сообщники, подумал Макаров, а тогда кто? конкуренты? Но ему от этого не легче. Они снова миновали тот первый мост и продолжали путь на восток; что-то следует предпринять, иначе скоро они окажутся во владениях хана. Он заговорил с едущим сзади арабом о деле по наследованию имущества покойного родственника; тяжущимся сторонам уже известен предварительный приговор кади, хотя сам суд состоится после окончания священного месяца. Судья решил вопрос довольно просто: разделил наследство по возрасту. Старший получал дом, средний – лошадь, а самой младшей наследнице доставалась корова; причем средний – это племянник Атара, за которого тот теперь так переживает. «Послушай, Атар, а твой племянник, не может, случаем жениться на своей родственнице? – Атар, отвечает, что такое возможно, поскольку они родня довольно дальняя. «Тогда слушай, как следует поступить, – и поручик приглашает араба ехать рядом. Поскольку по приказу чернобородого следует вести себя тихонько; тот согласился, шептаться, двигаясь гуськом, сложно. – Пусть он женится, а вместе им – 26 и 18, выходит 44 года, что намного больше, чем у главного вашего соперника; вместе – ведь муж и жена это одно целое – значит, им положен дом, все-таки это семья. А поскольку каждому выпадает по одному объекту, то они могут претендовать еще и на … «На корову? – с грустью уточнил Атар. – «Нет, пусть просят лошадь, а от коровы, тот третий, откажется сам, зачем она ему, если у него нет дома?» – «А ведь верно! Теперь у моего племяша дом и лошадь, – восхищается араб – ну зачем Ибраму корова!? Пусть отдаст молодым! – Он настолько доволен подсказанным ему решением, что совершенно не замечает: руки у его пленника уже свободны, и одну он даже положил ему на плечо. « Да, пусть скажут Ибраму на суде, что двери их дома всегда открыты для него, а если у них будет еще и корова, то его всегда угостят парным молоком, и судья согласится со столь мудрым решением» – завершает поручик свою речь и хватает левой рукой окончательно опешившего араба за шею, крепко прижимает к себе, а правой вытаскивает болтающийся на поясе кинжал. Он приставляет лезвие к подбородку.
– Только пикнешь, зарежу! – угрожающе прошептал ему на ухо, тот открывает рот, оттуда вначале слышится шипение, которое переходит в тихий, едва слышимый писк. И впрямь, пищит, как комар, думает Владимир и добавляет, – снимай потихоньку винтовку и отдай ее мне. Будешь жить, я тебе обещаю. И еще на свадьбе у племянника спляшешь.
Тот уже взялся за ремень, но вдруг перестал пищать, а на его лице