Винтаж и рисунки на тему любви. «Ты так хотел, как я боялась. Интим. Безвиз. Ревю», «Сварщик и сольфеджио. Эротическая драма с элементами продакт-плейсмента». Виолетта Лосева
Прости меня, Господи!»
Слезы текли у нее по щекам, а сигаретный дым се гуще и гуще наполнял маленькую кухню, все меньше и меньше оставалось вина, на которое она возлагала такие надежды, все тяжелее и тяжелее становились руки, сжимающие сигарету… А облегчение все не приходило.
«Слишком легко тебе живется, милая, – подумала она о себе. Ты стремилась к свободе – вот она, держи, ты ее получила. Никто не виноват, что ты теперь не знаешь, что с ней делать. Пожалуйста, иди на все четыре стороны, ты не связана, никому не надо отчитываться – делай, что хочешь. Никто не стоит над тобой и не связывает, если уж не чувствами, от которых не избавиться, то долгами…
Ты победила. Собственно говоря, это и не было борьбой: мужу с первого дня нужно было одно – чтобы его оставили в покое, и он не понимал, когда от него что-то требовали или просто ждали.
Ты всем доказала, что можешь быть самостоятельной и тебе не нужны советы. Ты можешь себе позволить жить по принципу, который объясняет все твои поступки: «Умные и так поймут, а перед дураками, тем более, не имеет смысла раскланиваться…»
Ты боролась за право никому ничего не объяснять и принимать решения – вот оно, твое право, как флаг у тебя в руках. Только вырвавшись вперед с этим флагом, ты и не заметила, что уже давно тебя никто ни о чем не спрашивает и ничего тебе не запрещает.
Кухня погрузилась в сумерки. Дождь кончился, и небо, очищаясь от облаков, темнело спокойно и мирно.
Женщина хотела, чтобы весь мир – и за окном в том числе – соответствовал ее настроению. Еще одно женское заблуждение – пусть будет дождь и град, и снег, и слякоть. Но сумерки опускались на омытую дождем землю и предвещали, что завтрашний день будет погожим.
Восемь лет было вычеркнуто из жизни. Восемь лет она пыталась объяснить этому безразличному человеку, этому самовлюбленному меланхолику, этому бессовестному… она уже даже не знала – кому… Посмотри, у тебя есть семья, у тебя есть сын. Поверни голову, посмотри – мы рядом. Опомнись, мы рядом с тобой!
Потом скандалы и слезы закончились, и на смену им пришло безразличие. Хочешь после работы встречаться с друзьями? Встречайся. Хочешь проводить время на даче без нас? Проводи. Хочешь принести домой работу и сидеть за столом всю ночь? Пожалуйста! Это нормально, когда наш сын живет у моих родителей, а я мотаюсь туда-сюда? Нормально?
Сначала она делала над собой усилие, чтобы не замечать всего этого. Муж воспринял это как неудачный воспитательный маневр, и не пришел со словами «я все понял, давай начнем с начала…» Не пришел.
Потом делать над собой усилие вошло в привычку, и уже не воспринималось как насилие над собой – ей действительно стало все равно.
Это принесло облегчение, но ненадолго.
Ты освободилась от своих чувств: и любви, и ненависти, и жалости, и презрения, и связана ты с ним только записью в паспорте, да и та никому не мешает. Ты свободна!
Но почему же