Ожившие камни Аргоса. Гюля Ализаде
чтобы ты запирал свои чувства в этой мастерской, истязал их, потом же залечивал, но только для того, чтобы начать истязать заново. Ты заслуживаешь любви, Леонидас, так постарайся же проявить справедливость, которой руководствуешься по жизни, и по отношению к себе, ибо всякая правда превращается в ложь, если ты начинаешь обманывать самого себя! – продолжал свои наставления Аристэйос.
Леонидас помрачнел. Вся его радость испарилась, словно и не было ее вовсе. Он хотел что-то сказать, но не мог выговорить и слова. Чтобы не показаться грубым, юноша заставил себя кивнуть головой. Это было самое большее, на что он был способен в тот миг. Аристэйос же, видя подобную реакцию со стороны ученика, уже жалел о высказанных мыслях.
– Лео. может, пойдешь со мною к нам на ужин? – следя за выражением лица юноши, осторожно спросил он.
Леонидас словно очнулся от забытья.
– Учитель, нет, что вы! Я. я не обидел вас ничем, скажите?! Иногда мысли вырываются из моей головы и обретают силу не совсем правильных поступков. К моему большому сожалению, именно в эти минуты я не властен над ними! – глухо проговорил юноша.
– Договорились, Лео, больше вмешиваться в твое отношение к себе я не буду! Все, обещаю, что не буду, – улыбнувшись, ответил Аристэйос, – но что насчет совместного ужина?
– Учитель, прошу вас! – сказал Леонидас, молитвенно сложив руки на груди. – Я действительно очень устал сегодня. Да и не могу позволить себе предстать к ужину в столь неопрятном виде. Даю вам слово, что завтра же приведу себя в порядок, обзаведусь новым одеянием, в конце концов, причешусь, и приду выразить свое почтение вашей семье!
– Хорошо, сынок, в этот раз я соглашусь с тобой, поскольку знаю, что ты, как истинный человек слова, сдержишь обещание, – улыбнулся ему в ответ учитель.
Они распрощались, и Леонидас остался один.
Походив по комнате, не зная, чем себя занять, он вспомнил про купленные утром лепешки. «Нет же головы! Или она есть, но пуста, как высохший изнутри арбуз! – начал ругать себя он. – Вместо того чтобы угостить учителя, проморил его голодом в течение всего этого прекрасного дня!»
Леонидас вышел во двор школы. Было уже поздно. Осмотревшись вокруг, юноша вдруг осознал, что пребывает здесь совсем один. Тут было настолько пусто, что ему отчаянно захотелось убежать в мир людей, туда, где он смог бы услышать хотя бы лай собак. Но огромный двор был окружен таким высоким забором, что он не видел ничего, кроме бесконечного темного пространства над головой.
– Здесь более одиноко, чем на кладбище! Даже ты, небо, похоже сегодня на меня! Где твои звезды, где луна? И что насчет твоей силы?! Почему ты не можешь наполнить себя хоть чем-то? – страдая, воскликнул юноша. – Не можешь или не хочешь?!
Свет от лампадки постепенно начал угасать. Горькая слеза покатилась по щеке Леонидаса, когда он это заметил.
– Ненавистное желание находить печаль там, где ее нет. и где нет вообще ничего! Пойми же это, наконец, Леонидас! –