Последний император Ойкумены. Анатолий Степанов
чеснока много кушают, вот у них и изжога, – ответил многоопытный Аркадий, – пора нам в конницу переделаться, вон сколько лошадок без дела бродит!
Эскадрон был составлен без труда, и вскоре на песке остались только следы копыт бременских тяжеловозов и тела их бывших седоков, раскинувшиеся в трогательных позах. Половину пехотинцев генералы сложили в овраге в аккуратный штабель, остальные расползлись по кустам. Аркадий, бывавший ещё при отце Арнольда в этих местах, поскакал рядом с королём, указывая путь и вспоминая дорогу получше. Другие псы-рыцари и местные крестьяне, узнав о результате приморской битвы, не препятствовали продвижению генералов летучих, а крестьяне даже снабжали их нашпигованной чесноком провизией и сеном для лошадей, получая взамен полновесные талеры (их довольно много оказалось в седельных сумках подобранных коней).
Ехали не торопясь, опасаясь загнать лошадей (в смысле не продать по дешёвке, а испортить – сломать спину, стереть копыта, порвать удилами рты). К тому же дорога была приятной: на каждом перекрёстке стояли указатели, гостеприимные гаштеты заманивали запахами сосисок и копчёных свиных рулек.
В каждом втором из этих маленьких ресторанчиков путешественников кормили бесплатно: при виде огромного воина в сияющих латах хозяин и посетители вскакивали со своих мест и с радостными криками «Хайль кайзер!» проводили Арнольда с компанией на лучшие места с последующими кормлением и поением на убой. Немецкий язык король знал плохо, он только всё время отвечал «Я, я!» на непонятные вопросы, и ему после этого подкладывали еды и подливали пива. В остальных гаштетах платить всё-таки приходилось, но немного – хозяин хотел получить от «великого кайзера» монетку на счастье, чтобы заключить её в рамку и повесить на видном месте.
Через две недели спокойной скачки, развлёкшись парой стычек по недоразумению с местным воинством, высший командный состав проследовал через Германию и вторгся в Паннонию. В Паннонии в это время было интересно – шло интенсивное переселение народов. Мирные иллирийцы, жившие здесь сотни лет, не знали, что им делать: сначала с востока вторглись гунны – иллирийцы не расстроились, собрали вещи и быстро переехали на юг, к морю. Далеко-далеко от Паннонии, рядом с Уральскими горами племя венгров что-то не поделило с соседями, вспылило и ничего лучшего не нашло, как заявиться к мирным иллирийцам, претендуя на их горы и долы. Иллирийцы были настолько мирными, что, ничего не говоря, двинули подальше, на север, оставив на песке за ненадобностью купальники и надувных уточек. В это же время германцы узнали, что в Паннонии происходит что-то интересное, и заявились туда с севера. Мирное население наконец-то поняло, что его не оставят в покое, озверело, схватило в руки колья и разогнало непрошеных гостей кого куда: венгров – в мадьярские степи, гуннов – в Италию и Франкию, а германцев – обратно через Дунай в их леса и болота.
После этого иллирийцы посмотрели на свою истоптанную и поруганную кочевниками родину, плюнули и ушли на каменистые Балканы, где смешались с