Ханский меч. Евгений Волков
на быстрый шаг, отдышался, поправил галстук. В гостиницу на речном острове возвращаться было опасно, поэтому он долго еще бродил по ночному городу, потом на последнем трамвае доехал до Цепного моста и перебрался по нему в Буду. На одной из улиц вблизи собора Святого Стефана Быков вошел в подъезд и поднялся на третий этаж. Здесь было тихо и сумрачно, слабая лампа лишь слегка освещала лестничную клетку. Быков позвонил в квартиру под номером девять, открыла ему почти сразу молодая брюнетка в пестром халате.
– Я привез вам подарок от тети из Праги, – снова по-немецки обратился к ней Тихон Романович.
– Входите, прошу вас, – улыбнулась та в ответ.
Через час Быкову сбрили усы, надели на голову рыжий парик и аккуратно приклеили густую рыжую бороду. Тихон Романович переоделся в потертый плащ, стоптанные сапоги и видавшую виды серую шляпу с широкими полями. Рано утром он уехал из Будапешта поездом в Софию с зашитым в полу плаща толстым запечатанным конвертом и документами на имя болгарского торговца Тодора Бостанджиева.
Участь его соседа по столику в кафе была совсем иной. Его на автомобиле доставили в центральное полицейское управление, где начальника штаба Второго пехотного корпуса полковника Альфреда Редля уже ждали руководитель контрразведки австрийского Генштаба и командир Второго корпуса. Разговор был коротким, отпираться полковнику стало бессмысленно и бесполезно. Через полчаса после начала разговора оба проводивших допрос генерала вышли из кабинета, оттуда донесся через минуту негромкий выстрел…
Русская военная разведка успешно выполняла свои задачи на территории Германии и Австро-Венгрии перед началом грядущей войны. Действовали как официальные военные агенты, так и нелегалы, рискующие головой. Вербовка Редля была большим успехом, он успел передать немало важных сведений, которые поступали в Генеральный штаб в Петербурге, тщательно изучались и анализировались. А потом принимались важные решения, основанные на этом анализе.
2
Июньским утром к перрону Николаевского вокзала Петербурга прибыл курьерский из Москвы. Одним из первых пассажиров вышел из вагона второго класса светловолосый мужчина лет тридцати, среднего роста, худощавого телосложения, с правильными чертами умного и энергичного лица, до черноты загорелого. Лицо его, впрочем, было из тех, о которых говорят – самое обыкновенное, без особых примет. Всю дорогу от Москвы он вежливо слушал пространные рассуждения своего соседа по купе, пожилого присяжного поверенного, о падении нравов, декадентах, масонстве и грядущей войне с Германией, сам же в разговоре почти не участвовал, лишь изредка слегка улыбаясь наиболее нелепым высказываниям. Пассажир этот быстро двинулся к выходу на привокзальную площадь, как вдруг его окликнул встречающий кого-то высокий статный полковник-артиллерист, с окладистой бородой и густыми бровями:
– Калугин, вы ли это, вот так встреча!
– Я, собственной персоной, – с широкой и доброй