Постучи в мою дверь. Маша Моран
аптечно-травяной запах. Украшения на голове тихонько звякнули.
– Это не метка демона… Но я слышала о подобном…
Старуха подошла ближе к Олесе и сгорбилась, пристально глядя ей в глаза.
– Что это значит? – В голосе Габора слышалось нетерпение.
– Моя бабка рассказывала… Когда в теле поселяется другая душа…
Олесю прошибло холодным потом. Что она несет?! Габор снова в упор посмотрел на Олесю. Ей захотелось укутаться с головой, чтобы спрятаться от его серо-голубых глаз.
Старуха хихикнула.
– Вот так вот! Тело одно, а душа – другая.
Олеся не могла понять, что это значит. Но точно что-то плохое. Иначе почему бабка так злобно улыбается, а Габор сурово хмурится. Он встал между Олесей и старухой.
– Мне не нужны сказки твоей бабки. А еще я не хочу слышать сплетни о том, что ты здесь видела. Иначе останешься не только без языка, но и без глаз. – Габор что-то вытащил из кармана, и Олеся успела заметить яркий золотой блеск. – Это тебе за труды. Тебя отвезут обратно. Скажешь, что я приказал.
Старуха поклонилась. Мешочки и хвост на ее поясе колыхнулись. Старческие глаза слезились, но Олеся смогла разглядеть в них любопытство и что-то еще… Как будто, она знала больше, чем говорила.
– Благодарю, господарь. Вы милостивы. – Старуха еще раз поклонилась, на этот раз Олесе. – Здравы будьте, госпожа. Добром поминайте старую Бражену.
Олеся только кивнула, пытаясь справиться с потрясением. «Тело одно, а душа – другая». Что бабка имела ввиду? Старуха зашаркала к двери и проворно нырнула в коридор. За окнами сгущались темные сумерки. Только сейчас Олеся заметила разожженный камин и несколько свечей. Осознание того, что она не в психушке, обрушилось холодной волной. И все эти люди… Они не сумасшедшие. Олесю затошнило.
– Вы должны лежать.
Брат Адрианны заботливо поправил подушку и коснулся ее плеча.
– Какое-то время придется спать на животе.
Олеся не хотела, чтобы он убирал ладонь. От его прикосновения по телу проходили волны жара. Олеся послушно лежала. В спальню вошла встревоженная Адрианна.
– Слава небесам, она ушла! Жуткая женщина. И как тебе могло прийти в голову ее позвать? – Адрианна отодвинула Габора в сторону и уселась на край кровати. – Как вы, милая? Она вас не обидела?
Олеся, как могла, покачала головой. И почему-то снова спросила:
– Где я нахожусь?
Адрианна гладила ее по голове, перебирая волосы. Чужие, не Олесины! Олеся поняла, что плачет.
– Т-с-с… Тише… Не плачьте, милая… Вы в Дьекельни. И мы позаботимся о вас. Все будет хорошо, вот увидите.
Олеся знала, что ничего хорошо не будет. Она оказалась в странном непонятном месте. Среди людей, которые вовсе не были актерами или участниками какого-то жуткого шоу. И все, что с ней происходило, взаправду. Олеся не могла остановить слезы. Они текли и текли, пока наволочка не стала мокрой. Лицо неприятно стянуло. Навалилась страшная усталость. Сквозь дымку до нее долетел ласковый