Ком. Роман Злотников
никто из более-менее опытных бродников не придерживался. Даже если во входной шлюз и проник кто-то из мимикров, звук, означающий закрытие внешних ворот, был смодулирован таким образом, что под его воздействием мимикр непременно должен был бы вывалиться из маскирующего режима вследствие потери сосредоточенности. Этот звук действовал на мимикров, как красная тряпка на быка, поэтому, услышав его, мимикр должен был немедленно взбеситься и атаковать ближайший органический объект. При этом бродник, либо группа таковых, проходящие шлюз, должны бы были непременно погибнуть, но зато мимикр гарантированно лишался возможности незаметно проникнуть внутрь поселения. Так что, если атака не начиналась сразу после того, как прозвучал звук закрытия ворот, – значит, никакого мимикра рядом не было. А притащить на хвосте любую другую тварь Кома, не заметив этого… такие в бродниках долго не выживают.
В этот момент, едва заметно вздрогнув, поползли в стороны створки внутренних ворот.
– Привет, Найденыш! – с ухмылкой приветствовал Андрея капрал Шуггер, возглавлявший сегодня смену охраны ворот, когда бродник вошел во внутренний тамбур. – Не схарчили еще?
– Нет пока, – отозвался землянин. Вот ведь сука, специально из бункера вылез, чтобы сказать ему пару гадостей. И ведь не сделаешь ничего – человек при исполнении. Поэтому бродник только дежурно поинтересовался: – Не просветили еще?
– А чего у тебя светить-то? – презрительно расхохотался капрал: – Сено, что ль?
Андрей состроил тупое выражение лица и, повинуясь кивку оператора станции контроля, чья башка торчала в амбразуре левого дота, в котором располагалась станция просветки, вскинул на плечо здоровенный рюкзак с добычей и двинулся вперед. Они с Шуггером друг друга недолюбливали, но после той потасовки в забегаловке дядюшки Инзинана судья присудил им обоим не приближаться друг к другу на расстояние меньше тисаскича, то есть около семидесяти метров. Поэтому вот так, нос к носу, они с капралом могли бы столкнуться только здесь, у шлюза, в тот момент, когда бродник проходил через него в ту или другую сторону, а капрал находился на смене. В любом другом случае, как только один из них приближался к другому на расстояние, меньшее, чем было определено судьей, линки обоих тут же подавали сигнал. После этого перед ними мгновенно возникал выбор – изменить траекторию движения, чтобы снова оказаться за пределами указанной судьей запретной зоны, либо наплевать и тупо переть дальше. Вот только в последнем случае буквально через несколько минут рядом с нарушителем непременно появился бы ближайший помощник шерифа и, взяв его мягонько за жабры, снова препроводил к судье. А лишний раз показываться пред светлые очи судьи Бандероя Андрей очень бы не хотел. У него и так статус социальной адаптации дышал на ладан. За два года пребывания в Клоссерге, землянин имел уже пять приводов и два все еще действующих в отношении него решения суда. Одно – запрет на посещение борделя мадам Клиоро, до конца которого оставалось еще двадцать два дня, а второе – как раз не приближаться к Шуггеру. И если к запрету на посещение борделя Андрей относился, в общем-то, вполне спокойно – все равно с его доходами набрать нужную на посещение сумму ему светило очень не скоро, то вот терки с капралом напрягали куда сильнее. Шуггер был из постоянных жителей и торчал в поселке почти безвылазно, так что Андрею за день приходилось не один раз пересматривать свои маршруты, дабы не нарушить предписание судьи. Впрочем, капрал тоже не был ангелом, и над ним так же дамокловым мечом висела опасность при очередном пролете уронить свой социальный индекс настолько, что его пинком вышибут из стражи поселения. Поэтому он землянину особенно не досаждал и лишь во время вот таких встреч позволял себе слегка распустить свой поганый язык.
До лавки Ннаннтинна Андрей добрался без особенных проблем. Аклумец встретил его доброй улыбкой. Впрочем, точно так же он улыбался абсолютно всем, даже тем, кого видел впервые в жизни. А возможно даже, и заклятым врагам. Ходили такие слухи про аклумцев. Это, мол, связано с их религией и традициями. Хотя воочию этого бродник не видел. Во всяком случае, в крайнем выражении, то есть именно в отношении заклятых врагов. Здесь, в Клоссерге, заклятых врагов у Ннаннтинна не было. Ну, насколько знал Андрей.
– Привет, Аннрей, – звонко произнес (почти прокричал) хозяин лавки. – Приннес?
Землянин скинул с плеч туго набитый рюкзак, парой привычных движений раскрыл горловину и начал выкладывать кульки с добычей.
– Вот, держи. Это – лазурная ветрянка. Вот ним, как ты и заказывал. Это – левички, здесь парнулла озерная. И еще у меня есть с дюжину корней радужного лотоса и десятка три лапок теневого червя. Будешь брать?
– Лотос – возьму, а лапки отннеси Икраиму. Ему ннадо, знаю – хорошую ценну даст.
Землянин слегка сморщился. Если с аклумцем все обычно происходило нормально, без проблем: есть товар, есть цена – предоставь товар и получи заработанное, то с Икраимом дело обстояло куда муторнее: тот был просто невероятно жаден и обожал торговаться. Так что пока выжмешь из Икраима свое – семь потов сойдет. Да и не всегда это получатся. Взять свое, то есть. А с другой стороны, если Ннаннтинн сказал «ему надо», значит, есть возможность даже не взять, а еще и