Шантарам. Грегори Дэвид Робертс
меня, приучив к самодисциплине и к регулярному выражению словами всего пережитого за день. Это помогало мне справиться со стыдом и его неразлучным спутником – отчаянием.
– Вот Scheisse[25], я не представляю, о чем можно писать в Бомбее. Это нехорошее место, ja. Моя подруга Лиза говорит, что когда придумали слова «помойная яма», то имели в виду как раз такое место. Я тоже считаю, что это подходящее название для него. Ты лучше поезжай в какое-нибудь другое место, чтобы писать, например в Раджастхан. Я слышала, что там не помойная яма, в Раджастхане.
– А знаешь, она права, Лин, – заметила Карла. – Здесь не Индия. Здесь собрались люди со всей страны, но Бомбей – это не Индия. Бомбей – отдельный мир. Настоящая Индия далеко отсюда.
– Далеко?
– Да, там, куда не доходит свет.
– Наверное, вы правы, – ответил я, подивившись ее метафоре. – Но пока что мне здесь нравится. Я люблю большие города, а Бомбей – третий по величине город мира.
– Ты уже и говорить стал, как этот твой гид, – насмешливо бросила Карла. – Боюсь, Прабакер учит тебя слишком усердно.
– Он действительно многому научил меня. Вот уже две недели он забивает мне голову всевозможными фактами и цифрами. И это удивительно, если учесть, что он бросил школу в семь лет и научился читать и писать здесь, на бомбейских улицах.
– Какими фактами и цифрами? – спросила Улла.
– Ну, например, касающимися населения Бомбея. Официально оно составляет одиннадцать миллионов, но Прабу говорит, что у парней, которые заправляют подпольным бизнесом и ведут свой учет, более точные цифры – от тринадцати до пятнадцати миллионов. Здесь говорят на двух сотнях языков и диалектов. На двух сотнях – подумать только! Это все равно что жить в самом центре мира.
Словно желая проиллюстрировать мои слова, Улла стала очень быстро говорить что-то Карле на немецком. Модена подал ей знак, и она поднялась, взяв со стола свой кошелек и сигареты. Неразговорчивый испанец все так же молча вышел из-за стола и направился к арке, ведущей на улицу.
– Мне надо работать, – объявила Улла, обворожительно улыбаясь. – До завтра, Карла. В одиннадцать, ja? Лин, может, поужинаем завтра вместе, если ты здесь будешь? Мне этого хотелось бы. Пока! Tschus![26]
Она вышла вслед за Моденой, провожаемая восхищенными плотоядными взглядами всех окружающих мужчин. Дидье в этот момент решил побеседовать со знакомыми, сидевшими за другим столиком. Мы остались с Карлой вдвоем.
– Не стоит слишком полагаться на ее слова, – сказала Карла.
– На какие слова?
– Что она будет ужинать завтра с тобой. Она всегда так говорит.
– Я знаю, – усмехнулся я.
– Она тебе нравится, да?
– Да, нравится. Почему ты улыбаешься? Разве в этом есть что-то забавное?
– В некотором смысле – да. Ты ей тоже нравишься.
Карла помолчала, и я ожидал, что она объяснит сказанное, но она переменила тему:
– Улла
Дерьмо
Пока!