За порогом боли. Дмитрий Грунюшкин
собой, своим миром. Он вслушивался в свои чувства и мысли и все остальное, в том числе и толпу, воспринимал лишь как толчок к работе своих мозгов.
– По какому вопросу собрались? – вслух подумал Макс, останавливаясь в сотне метров от кипящей людской массы и намереваясь понаблюдать.
– Автобуса ждут, – пояснил Джон.
– С каких это пор автобусные остановки стали местом проведения демонстраций?
– «Двадцатку» отменили. Бензина, говорят, не хватает. Теперь нужно ездить на «пятнадцатом».
– Не дурно. До туда полчаса топать!
– Вот они и выражают свое недовольство. Многие из них полетят с работы за опоздание.
– Сейчас митинг будет, – решил Макс.
Действительно, на решетку остановки забрался человек лет тридцати с «копейками» в не очень модном «вареном» костюме и с мегафоном в руке.
– В кустах случайно оказался рояль, то бишь «матюгальник», – оценил ситуацию Джон.
– Сколько еще терпеть?!!! – взорвался речью оратор, – терпение народа не безразмерно, как колготки. Господа начальники играют с огнем! Народ на грани восстания!
– Парниша не прав. Автопарк города уже год, как частный. Начальники ни при чем, – весьма трезво продолжал комментировать Джон. – А насчет восстания – старая песня. «Шишки» сдали партбилеты и перешли в «господа». Сейчас там теплее. Большевиков изъяли из центра мишени народного гнева, а им, похоже, снова туда хочется. Вот идиоты!
«Народный трибун», тем временем, продолжал:
– Пора браться за оружие! Пора крушить новую порочную систему!
– «Систему» не трожь! – отозвался из стоящей поодаль группы пасмурных хипов патлатый верзила в драных «варенках» и со спускающейся на грудь цепью, по размерам напоминающей якорную.
Температура толпы приближалась к критической точке. Вдруг, над биомассой сигнальной ракетой взмыл крик:
– Автобус!
Из-за поворота вырулил потрепанный «Икарус». Автобус шел пустым и, явно, не собирался заезжать на остановку. «Частник какой-то», – подумал Макс.
– Вот он, сволочь! – заорал кто-то из собравшихся.
Наперерез автобусу метнулись несколько мужиков и вслед за ними все остальные кинулись перегораживать порогу. В этот момент толпа была страшнее волчьей стаи. В том, что еще полчаса назад называлось человеческим мозгом, не осталось ничего, даже волчьего инстинкта пропитания. Только импульс, подобный импульсу в ракетной боеголовке – сигнал к разрушению.
– Надо ноги делать, – напрягшись, предложил Джон. – Сейчас ОМОН пришлют.
– ОМОНа не будет. Вся милиция и даже пожарники на вокзале. Они…
Макс не договорил. Происходящее своей кошмарностью выдавило все оставшиеся в голове мысли. Мозг работал только на прием, вжигая в клетки нестираемую информацию, которая еще долго будет воспроизводиться в ночных припадках страшных снов.
Водитель «Икаруса» почувствовал