Всё по-старому. Владислав Евгеньевич Сотников
осеклась, снова увидев Мишу. – Настя, ты знаешь его? – Та, собрав свои силы, ответила мужу в глаза:
– Да, мы с ним дружили когда-то.
– Так, хорошо, – жених начал заводиться. – Этот парень говорит, что спал с тобой (Настя молчала). А ты, – муж указал на неё, – не только с ним, и вообще спала с каждым встречным, и сама не знаешь, от кого ждёшь ребёнка.
– Что? – искренне удивилась Настя, да так громко, что гости прекратили играть и затихли: – Это наглая ложь! – и повернулась к Мише: – Ишь ты какой, прям полиция нравов. Значит, когда ты с Копейкиной шарахался – это было ничего, нормально. Когда с ней по киношкам, по кафешкам, и дома у неё тусил – это нормально. А я тебе прощала, думала, одумаешься – но нет! Ты говорил – любишь меня. Да фигушки. Ты только себя любишь и больше никого. Даже на мать тебе плевать. Чёрствый, мелочный. Эгоист! – затем она повернулась к жениху. – А я его любила, правда, но я уже не могла терпеть. Тут как раз мама после развода собралась переезжать к тёте Зое, как вовремя! Он же даже не спохватился сначала, а потом было поздно. Я встретила тебя, Дима, – она провела по щеке мужа, – и поняла, что ты – настоящий, ты не предашь, у нас начнётся другая, новая жизнь, а этот…пришёл на свадьбу…и нагло врёт…что я… – Настя не выдержала, плюхнулась на стул и заплакала.
Дима протянул невесте платок, а затем угрожающе прошипел Мише:
– Через минуту во дворе. Поговорим.
***
Миша, недолго думая, направился к «уважаемым людям». Те весело о чём-то болтали, попутно опустошая блюда на столе.
– На днях Пал Иваныча видел, – рассказывал Серёга Завитушкин. – Со стадиона с сумкой шёл.
– О, этот пёс, наверно, всю команду уже потравил. А я-то думаю, чой-то они последний матч проиграли, – Костян был как никогда в ударе.
– Слушайте, тут такое произошло, – явился в этот момент Миша.
– А чего? – повернулся к нему Костян и следом все остальные.
– Я сам слыхал только что. Закурганские назвали нас «лошками».
– Чо? – не понял Костян, да и не только он.
– Да, прям так и сказали: «да эти лошки ничего не смыслят».
– Кто лошки? Мы лошки?! Да мы ща устроим, – Костян резко вскочил. – Где они?
– Во дворе ресторана.
– Да мы их разнесём тут всех! Айда-те! Докажем, что мы настоящие уважаемые люди! – вся толпа встала со стола и направилась к выходу.
Во дворе их действительно уже ждали «закурганские» – человек десять. Стенка на стенку, район на район.
От «закурганских» вышел вперёд жених Дима.
– Какие люди! Неужто ль это те самые «уважаемые люди»? Где ваш Костян?
– Тут он я, – Костян также вышел вперёд.
– Ага, отлично. Мы наслышаны, что вы живёте сами по себе, разборок нет, тишь да гладь. Так вот учтите – мы не такие, мы можем и по хребту дать. Так что имейте ввиду. – Жених Дима поравнялся с Ксюшей Костиной и спросил: – Слышь ты, где твой…, – но его оборвал Костян.
– Слышь, Дима тебя там вроде, да? Ты не гони, а лучше объясни – с чего это мы «лошки»?
Дима переглянулся со своими.
– Мы такого не говорили.
– Разве?