Сны Эйлиса. Книга II. Мария Токарева
не разгадаю тайну чумы окаменения, пока не расколдую Юмги и остальных. Я не имею права!»
Скрежет и неразборчивый вопль разрываемой магической сети прорезал пространство. У Олугда перехватило дыхание, руки и ноги похолодели, а в горле встал предательский ком. Но он глядел на неподвижное лицо Юмги – его идола, его смысл существовать – и подавлял непрошеный страх. Вот уже сто лет не приходилось ему сражаться, хотя он жил в немой готовности, что рано или поздно вторгнется жадный яшмовый льор или же янтарному взбредет в голову осуществить старую месть за сочувствие к восстанию ячеда.
Но алые языки пламени, покрывавшие стену в месте будущей бреши, подсказывали, что пожаловал Нармо Геолирт. И ожидать пощады не следовало. Доходили слухи, передаваемые эхом разговоров по незримой магической сети, будто яшмовый чародей был тяжело ранен и потерял часть своей силы. Но его часть обычно равнялась по могуществу всей магии башни самого маленького льората.
Олугд обнажил меч-катану, готовясь к неизбежности. Он вспоминал все боевые стойки, усиливая оружие магией талисмана, заключенного в небольшое серебряное кольцо.
Шум нарастал, но внезапно все стихло, словно некая тень отлетела, но не от невозможности пробиться, а чтобы разогнаться для решительного удара. Камни брызнули фонтаном, порождая катастрофический скрежет разрываемой физической материи и незримой магии. Олугда опрокинуло, закружив в вихре, откидывая к Юмги. На статуе лежали особо плотные защитные чары, под сенью которых и укрылся льор.
«Он сильнее… Он все еще сильнее», – с ужасом понимал Олугд, отчего кружилась голова и пересыхало во рту. Если он и слышал когда-то о настоящем страхе, то до той минуты не догадывался, что значит в полной мере испытывать его.
И нигде не обнаруживалось спасителя или хотя бы союзника. Малахитовый льор Сарнибу находился слишком далеко, а тихий молодой, ста лет от роду, сосед сам едва избегал страшной участи. Его башню накрепко запеленали в магическую броню заботливые родители, которые пали жертвой войны льоров, когда их сыну Инаи не исполнилось и десяти лет. Впрочем, Иная Ритцова, цаворитовый чародей, обладал неслабой магией: их фамильный талисман давал власть над сном и явью. Так что любого, кто намеревался проникнуть в башню, настигал беспробудный тяжелый сон. А у Олугда Лариста от всех знаний и фамильных артефактов не осталось ничего, способного защитить от нападений Нармо.
Камни все сыпались из стены, словно красное пламя пожирало породу, проедая путь, как гигантский плотоядный червь-паразит. Олугд заставил себя встать, вновь сжимая светившуюся синим катану. Страх проникал под кожу черным дымом.
Двести пятьдесят лет – и все в башне. А Юмги хватило пятнадцати, чтобы сделаться закаленным бойцом. Олугду казалось, словно он слышит голос возлюбленной, он намеренно вспоминал все ее насмешки над изнеженностью принца, намеренно воскрешал в голове день смерти отца, чтобы закипела ненависть, способная сокрушить ужас. Но нестерпимый холод