Царь всея Руси. Станислав Владимирович Далецкий
новый свиток обращения царя Иоанна к крымскому хану, к нему подошел подьячий Тимофей и сказал следующее:
– Степан, что если нам по-соседски, воскресным утром, пойти на Москва-реку и посидеть с удами? Ловля рыбы удами увлекает не добычею, а самой сутью: кто ловчее? Рыба или рыбак? Я частенько хожу на реку с удой, чтобы посидеть на бережку, отдохнуть душой от суеты мирской, успокоить нрав свой и поудить рыбку. Если удается что-то наловить, то весь улов я отдаю нищим, что стоят на паперти у нашей церкви в Замоскворечье. Христов апостол Петр был рыбаком и не гнушался своего промысла, но почему-то удить рыбу у нас на Москве считается занятием не гожим зрелого мужа, но лишь подростка или старика.
Там, на бережку, можно и потолковать о сущем и былом, вдали от человеческих ушей любопытных, которые могут услышанное исказить и донести другим как оскорбление или злой умысел. Ты ведь, Степан, интересуешься делами царя нашего Иоанна? Там, за удой, я бы мог рассказать тебе многое, чему был свидетелем за долгие годы службы в Посольском приказе. Ну, что, писарь, составишь мне товарищество в ужении рыбы на Москва-реке или будешь воскресным днем маяться возле своей молодой жены Марии? Слов нет, твоя Мария достойная жена, но и от хорошей жены требуются отлучки, чтобы не набить оскомину.
Помнится, в ранние годы царствования Иоанна в ближней к царским покоям церкви Вознесения били в колокола, когда царь направлялся в покои к царице Анастасии, чтобы народ молился за зачатие царицы и ниспослание Господом наследников царского престола. Потом, когда у царя появились другие жены и наследники, бить в колокола перестали. Вот и тебе, Степан, я предлагаю не хвалиться женою Марией, а отлучиться воскресным днем на рыбалку, чтобы вечером жена встретила тебя, соскучившись, одарила вниманием и ласкою, которые, известно всем, слаще после разлуки.
Степан нашел предложение Тимофея Гавриловича разумным, в субботу посетил церковь, сделал домашние дела, что накопились за неделю и утром воскресного дня, позавтракав вместе с Марией, сказался ей, что пойдет вместе с подьячим Тимофеем на Москва-реку удить рыбу ради удовольствия подьячего. На что Мария охотно согласилась, сказавши, что и она не будет сидеть одна дома, а навестит товарку на соседней улице по своим женским делам.
– Что-то часто ты стала наведываться к товарке, уж не заболела ли какой хворью женской? – встревожился Степан, но Мария, покраснев, стала отнекиваться, уверяя мужа, что идет к товарке лишь за пустым бабским разговором, чему Степан охотно поверил, иногда встречая баб у колодца, которые могли по часу и более трепать языком, обсуждая новости слободской жизни.
Обув яловые сапоги, вместо легких полусапожек, чтобы свободно ходить по топкому берегу, Степан пошел к дому Тимофея, который уже ждал соседа и, завидев гостя, вышел навстречу с двумя удилами и холщовой сумкой на боку.
– Пойдем, Степан, к реке, – поприветствовав писаря, сказал Тимофей. – Здесь неподалеку есть небольшая заводь с хорошим берегом и именно там я иногда ужу рыбу. Если повезет, там можно и судака