Великолепие. Carinetta
лосю Люсьену
Ах, моя Жанетт!
Ты знаешь, как пахнет дуб? Сотня дубов? Трогала ли ты когда-нибудь точно заржавелую кору алой сосновой кроны? И как же трепетно находить на ней маскирующихся паукообразных!
Ах, Тайга… Жители здесь живые!
Простота ржаного хлеба: грубого и справедливого.
Всё же, вынужден сознаться – мне душно оттого, что здесь не знают Данте.
Хоть я его и ненавижу!
Но мне бы нравилось знать, что окружающие знают объекты моей ненависти.
Понимают меня…
Твой Лось Люсьен
Сладкий мой Люсьен!
Этот приморский мегаполис – исполосованный реками и изъеденный озёрами – вызывает во мне столь же бурные столкновения!
Хоть этот потрёпанный городишка и стоит на берегу моря, но по всяким историческим причинам здесь почти не осталось коренных морских жителей.
И даже столкнувшись с самим Сатаной в одном вагоне метро, вы лишь спешно обменявшись кивками, едва приподняв шляпы, и быстро размажетесь по разные стороны жизни.
И никогда мы с ним не встретимся у соседних сосен, рассматривая пауков!
Твоя Жанетт
Ублюдок барсук Борисюк
Посреди коридора студент барсук Игорь Юрьевич Борисюк грандиозно швырнул конспект в преподавательскую физиономию и громко вылетел из Академии.
– Какой он бунта-а-а-арь… – пролепетала Белочка Бэллочка и рухнула в обморок.
Чудно быть бунтарём, коль вас не ранят языки!
Если тебе нет дела до чужих мыслей о тебе самом – кроме тех, что влюблённые.
Когда ты так уверен в важности своих дел!
А каково тому, кто борется с толпой – и борется с собой же? Кто мучим собственным бунтарством? Кому ломают кости – эти злые языки! И он, с переломанными костями, всё равно продолжает борьбу! Кто жаждет и не славы вовсе, а хотя бы НЕОТВЕРЖЕНИЯ – как воздуха глотка на суше…
Кто страшится нелюбви всеобщей – сильнее своей гибели! Ревёт, как брошенный слепой детёныш.
Кто, прежде чем сопротивляться яростной толпе, мужественно – сопротивлялся самому себе, сопротивлялся своему сопротивлению. Кто с ужасом осознаёт, что всё же предпочтёт остаться одиноким, брошенным, отвергнутым – чем наступит себе на горло!
Кто приготовился быть осуждённым целым Миром – чтоб ни за что не предавать себя. Кто, глубоко обдумав свою честь, переборов свой жуткий страх – побитым взглядами остаться, приняв в себе отшельника отныне – лишь тогда швырнёт профессору конспект в физиономию?
И он на вид будет самоуверен! Да только с потрохами, накрученными на позвоночник – от отчаяния и решимости! Он утаит свои кровоточащие глаза – от глаз пустых. В лесу сидит один и дышит тяжело. Он в сотый раз переживает собственную БРОШЕННОСТЬ другими…
Жан Павлович поднял глаза на Жанну:
– Вот в этом вся ты, Жанночка. Убери.
– Но почему?!
– Да потому что большинство сейчас вообще не представляет, о чём здесь речь!
Нагая, пью кофе с Фрейдом.