Зачистка. Леонид Львович Колос
он до конца понял смысл жизни и смысл картины Дали с оплывшими часами. Во-первых, он сейчас, как пенсионер, к бегу времени стал равнодушен. И это возрастное равнодушие к времени, по его мнению, Дали гениально передал в оплывших часах. А кроме того Дали, вероятно, намекал на отношение ко времени художника, художника сюрреалиста, для которого все равно день сейчас или ночь. Теперь Сергей во время досадной потери времени у кладбищенских ворот задумался о сути времени и вспомнил картину Дали. Может быть это картина о том, что, в то время, как живых время ценно, а подчас даже бесценно, для мертвых это материя потусторонняя. И самое место у входа на кладбище повесить оплывшие часы, как на картине у Дали.
Еще пять минут и он имел бы оправдание для самого себя. Самый требовательный еврей города не мог бы его упрекнуть, что он плюнул на моральный долг и сорвался к Ларисе Андреевне. Но в это время и появился Дима. И не один, а с Леней, молодым человеком которого Сергей встречал прежде.
– Пошли? – нетерпеливо спросил Сергей Львович
– Веня еще должен подойти, – сказал Дима
– Какой Веня?
– Как какой? – удивился Дима, – Сапожник. Ваш папа его знает. И Веня, мне кажется, вас знает.
Сергей прекрасно знал, о ком идет речь. О сапожнике Вене он узнал еще когда вернулся в город молодым специалистом. Жил он в бабушкиной квартире. Но родителей беспокоило, как бы отдельная квартира не стала для сына скользкой дорожкой. И они, как могли, подсыпали на эту дорожку песка. Мать то и дело заглядывала к нему. Она осматривала квартиру, как сержант солдатскую койку. Беспорядок в квартире ее успокаивал. Не чувствовалось женской руки. Плохо, конечно, что сын неаккуратен. Но, с другой стороны, считала мама, та, ради которой сын бы стремился к аккуратности, должна войти в его жизнь через дверь, где мама будет стоять стражем. Конечно, сыну бы можно и о женитьбе думать. Диплом есть. Работа есть. Квартира есть. Но если он, пока занят мячами, да гантелями, это тоже не страшно. Про Наташку бдительная Сережина мама, не пронюхала. Осторожная Наташка обхитрила мамину бдительность, как Штирлиц обхитрил Мюллера. Наташка проскальзывала к нему тенью. Это случалось от силы пару раз в неделю. Продолжалось недолго. Сережину постель она не застилала, посуду не мыла, и порядок не наводила. Короче, следов не оставляла.
Сережиной зарплаты на то, чтобы сменить обстановку не хватало. Его вполне удовлетворяла бабушкина посуда. Ее старые книги ему не мешали. Но когда друзья, которым судьба не поднесла такой манны, как отдельная квартира, намекали, что неплохо бы у него собраться, Сергей этого избегал. Не хотел слушать потом мамины поучения. Чтобы родители меньше совалась в его жизнь, он выходил со встречной инициативой. По выходным ходил к ним в гости.
Раз они с отцом он пошел за покупками в город. Отец захватил туфли, чтобы сдать в мастерскую. Мастерская располагалась в самом центре города, на бойком месте, пятачке у остановки, где смыкались основные транспортные маршруты. Входящих в мастерскую встречал мягким долгим звуком