Посвящение в мужчины. Иван Макарович Яцук
Уже не хочется толкаться у павильона, не прельщает случайное внимание его властителей.
Мне никогда не удавалось близко рассмотреть ее лицо. Выдать себя внимательным взглядом или как-то иначе – о! страшнее этого не существовало ничего. Наверное, поэтому я не мог мысленно «вспомнить» Кострикову. Всплывало перед глазами только размытое пятно лица, гладко зачесанные темные волосы, взгляд больших черных глаз – ее будто прикрывала густая вуаль, и чаще всего сквозь нее прорывался именно этот глубокий, спокойный и строгий взгляд, от которого даже в одиночестве бросало в жар и холод.
Как я узнал, Света Кострикова училась классом старше, к тому же ходила в другую школу. С некоторых пор случайно встретиться или хотя бы увидеть ее – с этим я вставал и с этим ложился спать.
Пригородный наш поселок больше походил на деревню.По вечерам в город ездили самые пижонистые парни и франтихи. Для большинства молодежи местом сбора оставался местный кинотеатр или клуб, как чаще его называли. От желающих посмотреть любой кинофильм не было отбоя. Перед сеансом у окошечка кассы– людской водоворот, толкотня, мелькание рук, споры, доходящие до драк, приливы и отливы очереди, и кто-то растерзанный, но счастливый пробирается сквозь толпу, зажав в руке заветные голубые полоски билетов.
Торчал в этих очередях и я. Вместе со всеми кричал, нажимал на передних, красный и потный, совал деньги в длинный туннель кассового окошка и выбрасывался из толпы ее прибоем.Это длилось до тех пор, пока в моей жизни не появилась Кострикова. Одно предположение, что она может увидеть меня в очереди расхристанного, на которого кто-то орет, мокрого от этой жалкой возни за билетами, бросало меня в пот и жар, заливало краской стыда.
Теперь я приходил в кассу днем. Часто, особенно зимой, кассирша задерживалась, и приходилось мерзнуть, ежиться под ветром, топать ногами, чтоб не закоченели, отворачиваться от колючей поземки на обратном пути. Но зато я твердо знал, что вечером буду в кино и, возможно, ее увижу, и никакой мороз, самый сильный или скучный дождь, никакой сиверко не мог меня остановить, а надежда увидеть свою зазнобу возле кинотеатра еще больше горячила мою душу.
Обычно билеты брала подружка Светы – прыщавая рыжая толстуха. Я приблизительно знал в какое время она приходит за билетами, и если мы встречались у кассы, я вслед за ней срывающимся голосом шептал в окошко: »Мне один, тоже в этом районе». Прямо просить двенадцатый ряд, где обычно садилась Кострикова, у меня не хватало духу и не позволяла гордость. Приходилось уповать на счастливый случай. Что из этого могло выйти, я не представлял, знал только – что-нибудь необыкновенное.
И однажды судьба коварно улыбнулась мне. Когда я разочарованный полнейшей прозой в покупке билета отходил от кассы, к ней подошла та самая толстушка. Вечером я сидел в кинозале ни жив ни мертв, видя, как Света со своей фрейлиной остановилась и направляется по моему ряду. Проходя, Света в упор посмотрела на меня сверху вниз, и мне показалось, краешком губ улыбнулась.