Вкус детства. Александр Власович Головко
эта недолгая жизнь оставила в моей душе неизгладимый след. В дальневосточной земле прошла часть моего детства, здесь осталась навсегда лежать мама, позже сюда вернулся отец и упокоился в этих местах.
Приняли ли его дети и внуки или он жил отшельником после третьей жены, которую пережил в Переволоцке. Продал её домишко и купил что-то в дальневосточных краях.
По слухам, это было районное село Михайловское. Мы не переписывались, потому что он был малограмотным.
К слову, по неграмотности родители напутали с моим днём рождения в метриках. Всю жизнь я считал, и по документам так, что родился «июньскою синью, В самый максимум летнего дня…», как написал я позже в стихах.
А когда уже было под семьдесят, сделал запрос по интернету в Благовещенский ЗАГС, надеясь узнать больше о своих родителях.
Мне прислали официальные бланки – Свидетельства о смерти матери и отца.
Ничего нового из этих документов я не почерпнул, кроме сообщения, что родители зарегистрировали моё рождение 26 июля, а не июня, записав на фамилию отца. На что и было выдано соответствующее Свидетельство о рождении.
Сбили с толку на старости лет, и теперь я вынужден отмечать своё рождение дважды, а вернее – трижды…
Третьим днём стал считать 10 февраля 2006 года, когда была сделана сложнейшая операция на сердце в Новосибирске. Серьёзный повод, как от него отмахнёшься?.. Без операции меня уже не было бы в живых.
Я живу благодаря дару Господнему: он подтолкнул меня к творчеству, указав свет в конце тоннеля, за которым я пошёл и иду уже второй десяток лет.
И хотя здоровье вновь сильно ухудшилось, этот свет даёт мне надежду, что самое лучшее, что я напишу – ещё впереди…
Сладкая жизнь
Отец, с его профессией плотника, в тех местах, где мы поселились, был в цене как специалист, потому нам дали комнату в колхозном бараке. Маму приняли в школу техничкой.
Осенью я пошёл в первый класс школы одного класса. Здесь из-за малокомплектности учились все дети нашего посёлка − с первого по четвёртый, сидя за разными партами.
Учительница одна на всех.
Мне запомнился урок, когда учительница попросила всех первоклашек взять карандаши в руку, показав на доске, как писать палочки, предложила нам делать то же самое. Я взял карандаш в левую, как мне удобно и попытался выполнять задание. Подошла учительница и спросила:
– Тебя как зовут?
Я ответил:
– Шурка, − так звал меня отец. Она поправила:
– Мы тебя будем называть Сашей. Хорошо?
Я не возражал. Она продолжила:
– Саша, с сегодняшнего дня и теперь всегда ты будешь писать только правой рукой. Хорошо?
Сама переложила карандаш. Мне было неудобно, − все смотрели на меня и, казалось, ухмылялись.
С того дня я пишу только правой, хотя по рождению левша и в работе могу чередовать руки, научившись работать обеими почти одинаково.
В детстве я был подвижным и непосредственным, поэтому во время урока мог громко засмеяться, встать и пойти по