Пути Древних. Левиафан: Книга 5. Алексей Фролов
на север, и действительно был намерен провести научные изыскания на основании сведений, полученных от Лейва. Но цель его была в том, чтобы найти оружие древних, подобное тому, что Карн уничтожил на Оркадах. И ему это удалось, вот только было уже поздно.
Ансгар тоже уходил на север. Но не бежал от войны, напротив – он шел в Инвернесс, чтобы вступить в дружину местного короля и двинуться к Абердину, куда к тому моменту поступят первые приказы Коннстантина. Из Абердина они, скорее всего, пойдут на юг, прочесывая побережье до самого Арброта.
Что касается Сироны, то у девушки было пророчество старой Аластрионы, ее давно почившей бабки, которая едва не стала фламиникой, королевой друидов. До сих пор пророчество не подводило ее, она трижды посетила Оркады и встретила свет в землях притенов. Тем светом был Карн, которого Олан назвал Беленом, что значит «светлый, сияющий». Сирона полюбила его, но парень навеки принадлежал другой, и теперь пророчество гласило, что она должна унести свое разбитое сердце далеко на юг. Как это не удивительно, но Лейв захотел разделить с ней это путешествие.
– Я не могу вернуться к нордманам после всего этого, – проговорил рунический шаман, протягивая руку Мидасу, которого упорно продолжал называть Аудуном. – Я слишком многое узнал, и еще больше понял. Возможно, я вернусь. Не знаю.
– Ничего, парень, – Мидас пожал ему предплечье и по-отечески хлопнул по плечу. В глазах древнего бога мелькнула тоска, ведь этот молодой эриль прошел с ним через ад и столько для него сделал. Парень и дальше бы следовал за своим конунгом, но не смел перечить воле Всеотца.
Шаман вздрогнул, услышав за спиной глухие рыдания. Он обернулся – Сирона плакала на плече у Карна, не обняв, а буквально вцепившись в него. Он и сам был готов разреветься, ибо представлял свой путь иначе.
– Кто знает, может еще встретимся, – посулил Мидас, неловко пожав плечами. Он уже разжал пальцы, но шаман не ослаблял хватку на его предплечье, точно раздумывал – что сделает конунг, если попытаться обнять его. Затем все же отпустил, так и не решившись поддаться эмоциональному порыву. Мидас понял его намерения и смущенно улыбнулся, глубоко в душе пожалев, что парень смог сдержаться.
Гуннар ушел раньше, он поджидал Мидаса в брохе, ибо не имел особого желания прощаться с остальными. Беловолосый улыбнулся и покачал головой, когда Мидас, с кряхтеньем выбравшись из груды тряпья, посмотрел на него заспанными глазами.
– Не скажу, что во всем поддерживаю тебя, но мотивы твои благородны, – сказал он, протягивая руку. Фригийский царь сухо пожал ее, еще не совсем отойдя ото сна и не в полной мере осознавая происходящее. – Теперь я точно знаю, зачем оказался здесь. И я сделал все, что от меня требовалось. Например – в очередной раз наплевал на нейтралитет.
Мидас поскреб оголенный живот и поежился.
– Ты чего хочешь то, а? – хрипло пробасил он. – Оплаты за свои услуги? – он по смотрел