Мороги. Дмитрий Викторович Клюс
встречу с Магнусом, происшедшую во время священного праздника йоль, когда тот хорошо огрел его плеткой по спине. Новая встреча с ним и его дружинниками тоже вряд ли сулила что-то хорошее, а потому лицо Оли поглупело и приобрело ужасно тоскливый вид.
– Дрыхнешь, толстый плут, а на тебя днем и ночью работают твои слуги, – вместо приветствия с негодованием бросил ему с порога Магнус
– Если господин имеет в виду людей, работающих на мельницах, то они…
– Заткнись, я пока слова тебе не давал, – оборвал его на полуслове витязь.
– Я смотрю, ты херсиром* себя почувствовал, негодяй, охрану уже завел, нас даже пытались остановить, впрочем, твои холуи надолго запомнят моих славных воинов. Рассказывай, чем ты занимаешься здесь, проклятый варг, – Магнус продолжал напирать, глаза его недобро сверкали при этом он держал одну руку на украшенной серебром. полосатой рукояти своего меча, носящего имя Хеймдаль. Этот меч ему достался по наследству от своего отца Эйнара Рубаки великого воина Хольмстейна.
– О асы!* – с ужасом подумал Оли, глядя на могучего воина, – защитите и сохраните. Ведь если он сейчас не успокоится и рубанет меня этим здоровенным мечом, то изрубит на две половинки, плакали тогда мои денежки.
– Нннаверно ввважные дедедела привели тт аккого славного вввоиннна в нашу глулухомань, – Оли от испуга не мог внятно произнести ни слова и начал заикаться.
Дружинник Браги брезгливо смерив толстяка с ног до головы, презрительно хмыкнул: —Да он дар речи потерял от страха!
– Накорми, напои моих людей, что остались на улице и наших коней, собери и нам на стол, – отдал распоряжение Магнус, не обращая внимание на заикавшегося бонда.
Я уже говорил вам, что Оли был ужасный скряга, он экономил деньги на всем, чем мог: на себе, так как ходил всегда в старой потрепанной одежде, словно нищий, на слугах, обманывая их не только с деньгами, но и с едой, на своей жене, и детях, у него было двое здоровых недорослей.
Хотя денег у этого проходимца было, наверное, больше, чем у самого конунга. Один раз во время какого-то праздника он решил проявить великую милость и подарил Йорунн – так звали его жену, несколько монет, но, находясь в тяжелых мучениях и душевных переживаниях после этого «необдуманного» поступка, позже забрал их.
Все свои сбережения он прятал в весьма экзотическом месте. На скотном дворе под самой большой навозной кучей у него был специальный тайник и потому частенько толстяк бывал там, отдыхая, иногда по нескольку раз на дню. Под страхом смерти он запретил своим слугам, а также жене и детям подходить к скотному двору ближе, чем на сто шагов. Никто не мог понять такую странную любовь Оли к старой навозной куче.
Сейчас же, насмерть перепуганный, он, скрепя сердцем, вынужден был открывать свои закрома, чтобы ублажить гостей, и для него это было тяжелым испытанием.
Через несколько минут самые лучшие яства были на столе. Обсуждая насущные дела, усталые с дороги