Путь искупления. Джон Харт
что заглянула, – произнес Эдриен, но эти слова были насквозь фальшивы.
«Убирайся», – вот что он имел в виду.
«Оставь меня спокойно страдать».
7
В темноте силосной башни Рамона окончательно потеряла счет времени. Здесь ее миром были сырая земля и бетонные стены. Дверь представляла собой металлический квадрат, подавшийся на долю дюйма, когда снаружи брякнул замок.
– Кто-нибудь…
Это был всего лишь шепот, голос она уже сорвала.
– Помогите…
Что-то над головой шумно захлопало – наверное, птица, тоже угодила здесь в ловушку. Рамона подняла лицо, а потом поцарапалась в дверь ногтями, уже сломанными о заржавленные винты и трещины в металле. Прошел еще час, а может, и целый день. Под конец ее сморило, она уснула и проснулась от того, что ее разбудил острый луч желтого света. Тот метнулся по всей длине тела, и она увидела грязь на своих руках и ладонях. В груди искрой вспыхнула надежда, но тут же угасла, когда он заговорил:
– Пора идти, Рамона.
– Воды…
– Ну конечно, у нас есть вода!
Он подтащил ее к двери – ее ноги бессильно волочились по полу. Снаружи по-прежнему была ночь, но уже на исходе, луна становилась лишь серым намеком, когда где-то вдалеке проезжал автомобиль и в свете его фар по стенам силосной башни плясали вытянутые тени. Рамона поморгала, но его лицо оставалось размытым.
– Вот. – Он дал ей бутылку, и она жадно приникла к ней, обливаясь и захлебываясь. – Дай-ка помогу.
Он поднес ей бутылку к губам, наклонил. Ей хотелось завизжать и удариться в бегство, но тело едва повиновалось. Влажным полотенцем он стер черную землю с ее лица и рук. В тихом ужасе она наблюдала, как он задирает подол ее платья и тем же полотенцем протирает ей ноги, касаясь их интимно, но целомудренно.
– Так лучше?
– Зачем…
– Прости? – Он наклонился ближе, держа одну руку на ее мягкой плоти возле колена.
Она облизнула потрескавшиеся губы.
– Зачем?
Он убрал ей волосы с лица и уставился прямо в глаза.
– Нас не должно интересовать, зачем.
– Пожалуйста…
– Пора идти.
Он вздернул ее на ноги и потащил к машине с продранными сиденьями и сигаретными ожогами в кожзаменителе. Наручники клацнули у нее на запястьях – он придерживал их за цепочку, пока пристегивал ее ремнем безопасности.
– Вот, доедешь в целости и сохранности, – произнес он, а потом прошел через яркий свет фар – его тень вырастала и опадала, – и исчез из виду. Она потянула за ремень безопасности, но голод и жара окончательно лишили ее сил. Он пролез за руль и захлопнул дверцу.
– Я хочу домой!
Часы на приборной панели показывали 5:47. Перед лобовым стеклом за деревьями уже теплился бледный свет.
– Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем легче все пройдет. Поняла?
Она кивнула, заливаясь слезами.
– Куда ты меня везешь?
Он