Маша и два медведя. Лора Вайс
масштаб работы, – мигом встрепенулся тот. – У тебя не только крыша скоро рухнет, но и кухня развалится, сам посмотри, вся рассохлась.
Саша тогда посмотрел на полки и дверцы, которые действительно уже на ладан дышали. Н-да, запустил он дом, ох как запустил.
Скоро перед братьями возникло по глубокой тарелке каши с горкой, все-таки в их любви к еде Маша успела убедиться, тут нормальными человеческими порциями не обойтись. И пока два медведя лакомились ее кулинарным шедевром, Мария пила чай со сливочной «Коровкой», смотрела в окно и отчаянно грустила.
– Чего нос повесила? – Леша оторвался от тарелки.
– По бабушке соскучилась. Она там ждет меня, переживает.
– А ты ей все врешь и врешь, не краснея, – хихикнул. – Сама ведь не хочешь возвращаться.
– С чего это ты взял? – сложила руки на груди.
– Если бы хотела, даже с перевязанной ногой бы доползла до Бийска. А так тридцать три причины каждый раз находишь, чтобы сидеть здесь, с нами.
На что она сначала покраснела, потом подскочила с места:
– Ничего подобного! Хоть завтра могу уйти! – бросила на него злобный взгляд и выпорхнула из кухни.
– Вот ты дебил или как? – Саша откинулся на спинку стула.
– Извини, – понял, что хватил лишнего. – Ну, бесит она меня.
– Тогда какого хрена пользуешься ее услугами, раз бесит? – и тоже покинул кухню.
– Какие мы все обидчивые, – а аппетит меж тем пропал. Кто за язык тянул? И почему Дурашенька так бесит, вроде девчонка-то положительная. Да и нравится Сашке.
А Маша забежала в свою комнату, но не успела дверь закрыть, как на пороге нарисовался Саша.
– Маш, не обижайся на этого кретина. У него по жизни язык без костей.
– Просто, – вдруг снова щеки запылали, – в чем-то он прав, – и впустила Сашу в комнату. – Пока я жила в Москве, то полностью была занята учебой. Ни развлечений, ни друзей особо, только институт да малолетние ученики. А когда вернулась и встретилась с бывшими одноклассниками, поняла, что друзей вообще не осталось. Потом это похищение… не знаю, но тут, с вами мне хорошо, – и села на кровать. – В то же время совесть грызет, что не стремлюсь к бабушке. Она ведь единственный мой родной человек. Наверно мне и, правда, лучше вернуться. Тогда всем станет легче.
– Да не станет, – подошел к ней, взял за руки и потянул вверх. – Мне уж точно не станет, – а в глаза посмотрел так, что у Маши душа свернулась в клубок.
Сейчас между ними было каких-то сантиметров пять, и стараниями Саши те медленно таяли. Маша аж глаза прикрыла, ощутив его близость, его дыхание. И вот, горячие губы едва коснулись ее. Про себя Саша буквально запрыгал от радости, ибо зверь не проснулся, тогда он осмелел, обнял Машу, коснулся ее спины, поцелуй тоже перерос из робкого в весьма чувственный. С каким же наслаждением медведь касался нежных губ, а когда проник в рот языком, по телу распространился жар. Но случилась и странность, Маша почувствовала острые клыки, тогда открыла глаза.
– Все в порядке? – оторвалась от его губ.
Глаза Саши сияли ярко-оранжевым, а ногти