Война Ночных Охотников. Роман Афанасьев
минимализм. Для этого задания, для такого расстояния и для такого патрона – в самый раз.
Выпрямившись, Йован осторожно открыл затвор, двумя пальцами вынул из кармана крохотную капсулу, напоминающую пальчиковую батарейку и вставил в камеру. Закрыл затвор. Обернулся к окну. И на секунду замер, засмотревшись на кружевную скатерть на комоде.
Сенка. Тень. Вот как его звали. Или не его? Или он услышал об этом уже после, и звали так вовсе не его?
На безмятежном лице не отразилось никаких эмоций. Йован просто вытянул руку, одним пальцем, очень осторожно, повернул ручку на окне, приоткрыл раму. В открывшуюся щель ворвался свежий ветерок, раздув шторы парусами. Вместе с ним пришел и уличный шум – шорох шин, далекие гудки машин, шелест от десятков ног прохожих.
Йован осторожно огляделся – не показываясь из-за занавесок. Еще рано, но лучше присмотреться к месту. Улица неширокая, но и не узкая. Место достаточно удобное, хотя сам он, пожалуй, подобрал бы другое расположение. И оружие… Покосившись на свою винтовку, снайпер коснулся темного ствола. Этот патрон… Его бы он точно не выбрал. Но приказ князя не допускал двоякого толкования. Только он обладал полной информацией об объекте и спланировал операцию так, как было необходимо. Йован был далек от намеренья критиковать собственного хозяина. И все же чувствовал легкое раздражение от того, что ему не предоставили достаточно информации для выполнения задания. Так бывало не всегда. Обычно Йован получал все, что ему было нужно. Но на этот раз указания были весьма скупыми. Явиться в назначенную точку. Собрать оружие. Использовать выданный патрон. Один выстрел – точно в голову. Немедленный отход на заданные позиции при любом результате.
Йован покачал головой. Работая на князя и его семью, он попадал в самые разные и необычные ситуации. Да, бывало и так, что удачный выстрел не приводил к нужному эффекту. Он помнил одного вампира из Старших Семей с иммунитетом к серебру. Это чуть не стоило жизни всей команде, но, в конце концов, его удалось упокоить. Был случай с баньши, неуязвимой для материального оружия. А уж та история с конклавом колдунов, посмевших поднять восстание против отца Новака… С ними пришлось повозиться. Да, случаи бывали самые разные. Но еще никогда он не получал приказ – отступить. Чаще всего ему велели обратное – сражаться до необходимого исхода. И он всегда выполнял поручение. Потому что он жил для этого, дышал для этого, существовал для выполнения подобных приказов. Двадцать лет. Тридцать лет. Возможно и пятьдесят. А может быть и сто, если на секунду поверить в то, что воспоминания о мельнице настоящее, а не пришедшее из глубин сна.
Не отвлекаясь от разглядывания улицы, Йован Сенка запустил руку во внутренний карман костюма, вытащил крохотный наушник гарнитуры, воткнул его в левое ухо. Потом одним пальцем, сквозь ткань, прижал нужную кнопку мобильника и взглянул на часы. Одна минута. Полминуты. Звонок.
Он нажал на карман еще раз, принимая сигнал.
– Приготовься, – раздался в ухе знакомый голос