Zona O-XA. Виктор Грецкий
лист, на автомате пробежал глазами по написанным на теле Андерсон цифрам и, аккуратно сложив в четверо, положил птицу в карман. Левушка удовлетворенно выдохнул и бодро зашагал навстречу тетушке.
Глава 34
– Как ты здесь, кровушка моя родная, – протянула певуче тетушка, как только Левушка приблизился к ней на расстояние, позволившее ей заграбастать племянника в свои огромные лапищи.
Исаев долго смотрел в одну точку, потом, вдруг, не здороваясь, сказал: – При всех расхождениях во взглядах между мной и моим земляком Артуриком, я не могу с ним не согласится в одном, что у нас всех существует врожденное заблуждение, будто бы мы живем для того, чтобы быть счастливыми. И пока мы будем сохранять в себе это врожденное заблуждение, до тех пор мир будет казаться нам исполненным противоречий, – вместо приветствия выдал фразу Лев Валерьянович.
Клавдия Ивановна несколько опешила. Во-первых, она не сразу поняла о каком Артурике идет речь, хотя и слыла среди своих дамой начитанной и в области философии очень даже неплохо подготовленной. Во-вторых, Лева сегодня впервые заговорил с нею и довольно внятно и членораздельно, чего она уже, по правде сказать, и не ожидала. Ее даже не смутило то, что он не поприветствовал ее, а сразу начал с Артурика.
– Да что же за Артурик такой? – для простого дурика из Кащенко фраза, которой в нее запустил Левушка, была слишком возвышенной, – хотя здесь контингент еще тот, – подумала тетка, а вслух спросила: – Кормят-то как, Левушка? Я вот тут тебе принесла немножко…, – и она стала развязывать тормозок с едой.
Козел на еду даже не посмотрел, зато рядом с тетушкой сразу выстроилась очередь и психи, втихаря подмигивая Исаеву, сами, уже без его участия, начали делить харчи Левчика, то и дело заглядывая через плечо тетки и выкрикивая по очереди:
– Груши, пять штук. Кто? Записано. Курица, жаренная одна, но большая, хватит на троих! Кто? Помечено. Сок томатный в пакете пол-литра. Кому?
– Эх, под него бы еще двести грамм водочки, – донеслось до Клавдии Ивановны.
– Так, все, – грозно сказала Клавдия. – Сейчас я вам устрою обед с водочкой, – и, схватив в охапку сразу двоих больных, она вывалилась вместе с ними из комнаты посетителей. После чего вернувшись громко спросила: – Кто еще поесть хочет?
– Только свое, – ответил больной, который был ближе всех к Клавдии, указывая на принесенные ему кушания.
– Ну, вот и хорошо, – прорычала Ивановна, грозя кому-то пальцем через стекло закрытой ею же двери. – У, басурман турецкий, только попробуй, – были ее последние слова и она опять все внимание обратила на Левушку.
– Так, так. Кто ты говоришь? Артурчик? Какой Артурчик? Что вместе с тобой здесь лежит? Такой умный больной?
– Стыдно не узнавать моего соплеменника Артура Шопенгауэра по слогу, – холодно ответил Лев Валерьянович, даже не взглянув на тетю.
– Ах, да-да, конечно же, Шопенгауэр, – чуть покраснев, согласилась тетя. Ей стало очень стыдно, что она за этим панибратским выражением – Артурик не разглядела