Танцующая с бурей. Джей Кристофф
крик. Юкико увидела маленькую фигурку в черном, которую тащили через площадь двое чистильщиков. Это была девочка всего на несколько лет моложе нее. Она отбивалась и дрожала, спутанные волосы падали на лицо, а глаза были полны ужаса, когда она пыталась сопротивляться этой холодной механической хватке: кулачок ребенка против горы. Она споткнулась и упала, и на булыжниках осталась кровь, когда Чистильщики снова подняли ее на ноги.
– Нечистая! – раздался крик группки фанатиков из толпы, и площадь ответила эхом: «Нечистая!»
Девушку стянули вниз по ступеням, она рыдала и всхлипывала. Гильдийцы затащили ее на кучу хвороста, прижали спиной к северной колонне Пылающих камней. Как только два чистильщика защелкнули наручники на запястьях девушки, вперед вышел третий и заговорил механическим скрежещущим голосом, который жужжал, будто рой лотосовых мух. Слова выплескивались, как если бы он знал их наизусть – это был отрывок из священной «Книги десяти тысяч дней».
Покрытая скверной Йоми,
Испорченная Преисподней,
Рыдала Идзанаги.
В поисках Чистоты,
Исполнив Обряд Очищения,
Омылся Бог-Создатель.
И из этих вод
Родились Солнце, Луна и Буря.
Пройди Очищения Путь и ты.
Другой чистильщик шагнул вперед, поджег двойные запалы почерневших устройств на запястьях и отвел их в сторону от толпы.
– Пройди Очищения Путь и ты! – взревел он.
Над Пылающими камнями понеслись одобрительные крики смешавшихся с толпой фанатиков, заглушив взволнованный ропот остальных. Акихито сжал зубы и повернулся спиной к мрачному зрелищу.
– Давай выбираться отсюда.
Юкико попыталась убедить себя, что тошнота и сухость у нее во рту – от ярости, что ноги трясутся – от ярости.
Она пыталась убедить себя в этом, но точно знала, что это не так.
Она посмотрела на Акихито, лицо ее напоминало бескровную маску. Дрожащим голосом она произнесла:
– И вы еще спрашиваете, почему я встаю у них на пути?
5. Черные пятна
Жара изматывала.
Юкико и Акихито пробирались по узким улочкам, через забитые отходами сточные канавы, мимо дюжины хватающих за руки нищих, прокаженных, еще дальше вниз, в Доктаун. В тени неболётов жались друг к другу жалкие арендуемые лачуги и изъеденные коррозией склады. Над черными водами залива тянулся широкий настил из деревянных досок, на котором толкались сотни людей, прокладывая себе путь по выцветшей древесине. Тонкие металлические колонны дока ржавели под черным дождем. Шипели трубы, насосы закачивали на зависшие в небе корабли водород и летучее лотосовое топливо, называемое просто «чи». Колонны качались на ветру, зловеще скрипя каждый раз, когда в док заводили судно или снова выводили его в красное марево. Лотосмены роились в воздухе, словно латунные навозные мухи; трубки, свернутые у них на спинах, извергали яркие всполохи сине-белого пламени.
Вдали раздался