Рыцарь зимы. Ричард Арджент
частиц железа.
– Ну, Эндрю?
– Прости, па. Я оставил монаху послание, чтобы вы знали, почему я сбежал.
– Ты пытался убить этого Гарольда. Потому и сбежал.
– Это неправда, па. Я просто защищался. Остальные забили бы меня до смерти, если бы я этого не сделал.
Отец повернулся к сыну всем телом – весьма массивным, с широкой, мощной грудью и мускулистыми руками.
– Твое главное преступление в том, – произнес кузнец, – что ты не довел дело до конца.
С этими словами он громко расхохотался, стуча по столу ладонью. Тарелки и кружки подпрыгивали и дребезжали.
– Ты же говоришь не всерьез, отец, – произнес Эндрю. – Мне очень жаль, что я доставил тебе беспокойство, мама. А вы обе, – произнес он, погрозив пальцем своим сестрам, – не позволяйте им обижать вас, когда идете к колодцу. – Он гордо выпятил грудь. – Я теперь оруженосец сэра Гондемара де Блуа. Однажды я стану прославленным рыцарем, и тогда все мы будем есть виноград из серебряных тарелок.
– Это было бы славно, – пробормотала его мать, – а пока присядь за стол и перекуси козьим сыром, который делают монахи. Это добрая пища, она поможет тебе стать еще выше и красивее. – Женщина робко улыбнулась. – Так ты в самом деле стал оруженосцем, Эндрю? Боже правый, это явное достижение, верно? Мы все очень гордимся тобой, очень, хотя другие жители деревни… Они ведь ничего не понимают, верно? У них какие-то глупые представления о… садись, сынок, садись. Сюда, рядом с отцом. Вот так, смотри, как он тебе улыбается. Рейчел, перестань хихикать, это не пристало девице. Мэрион, вынь палец изо рта. Вот так. – В ее голосе отчетливо прозвучало удовлетворение. – Наконец вся семья вместе, за одним столом.
Она широко улыбнулась, моргнула и неожиданно разразилась слезами, закрыв лицо фартуком. Разумеется, все остальные наперебой бросились ее утешать, понимая причину этих слез – ушедший сын, которого она считала навеки потерянным, вернулся домой, целым и невредимым. Более того, получив при этом очень высокий для сына кузнеца статус – оруженосца при рыцаре.
– Слишком много новостей для одного вечера, – выдавила она, всхлипывая, и пообещала, что к утру сумеет взять себя в руки и осознать эту чудесную перемену. – Но, – прибавила она, успокоившись, – ты должен сходить к крестной и поделиться с ней этой доброй вестью.
– К кре… – Эндрю побледнел. – А, ты говоришь о ней. Но… но ведь она жена чародея. И все, что она сделала, – помогла тебе, приняла роды. Это ведь не делает ее моей крестной, верно?
– Она присутствовала при твоем крещении, которое проводил добрый отец Ноттидж, глубоко в лесу, зачерпывая воду из родника. Поэтому, сын мой, она, вне всякого сомнения, твоя крестная. Ты должен навестить ее и чародея и рассказать им о свалившемся на тебя счастье.
– Но если он и впрямь чародей, – прервал ее отец, – то он и без того уже знает о случившемся, верно?
– Дело не в этом, а в хороших манерах, – возразила мать. – Важны вежливость и манеры.
– Ах, это, – пробормотал