Дракон Возрожденный. Роберт Джордан
меж заснеженных камней. Казалось, земля замерла в ожидании. В ожидании чего-то, что должно вот-вот начаться.
Перрин Айбара, сидевший на лошади среди сосен в зарослях болотного мирта, вздрогнул и поплотнее закутался в подбитый мехом плащ, так плотно, насколько позволяли длинный лук в руке и большой топор-полумесяц на поясе. Это был добрый боевой топор; Перрин качал мехи в тот день, когда мастер Лухан его выковал. Ветер рванул плащ юноши, стягивая капюшон с лохматых кудрей, и проник под куртку; пытаясь согреть пальцы ног, Перрин пошевелил ими внутри сапог и поерзал в седле с высокой лукой, но мысли его были вовсе не о холоде. Оглядывая своих пятерых спутников, Перрин гадал, разделяют ли они его ощущение. Не просто переживания из-за той задачи, ради которой их направили сюда, но чего-то большего.
Ходок, конь Перрина, переступил копытами и мотнул головой. Мышастого жеребца он назвал так за быстроногость, но сейчас Ходок словно бы чувствовал раздражение и нетерпение своего всадника.
«Устал я от этого ожидания, от всего устал! Сидим тут, а Морейн держит нас крепко, будто клещами. Чтоб тебе сгореть, Айз Седай! Когда ж это кончится?»
Сам того не сознавая, Перрин принюхался к ветру. В воздухе преобладал запах лошадей, но людьми и человеческим по́том тоже попахивало. Под деревьями недавно пробежал кролик; страх усиливал его бег, но шедший по следу лис не прикончил свою добычу на месте. Перрин вдруг сообразил, чем он занят, и одернул себя. «Положим, на таком ветру мне вполне может заложить нос». Он едва ли не желал заполучить себе насморк. «И я бы уж точно не позволил Морейн избавить меня от него».
Что-то шевелилось на задворках его разума – нечто сродни щекотке. Перрин отказывался признаваться себе в этом. И спутникам своим об этих ощущениях ничего не говорил.
Остальные пятеро тоже были верхом, они держали наготове короткие кавалерийские луки, а их глаза пытливо осматривали и небесный свод наверху, и поросшие редким лесом склоны гор внизу. Казалось, они вовсе не чувствуют ветра, полощущего их плащи, точно флаги. Над плечом каждого из них, продетая в особый разрез в плаще, торчала рукоять двуручного меча. От вида их гладко выбритых голов, с хохолками волос на макушках, Перрину становилось еще холодней. Но для его спутников погода была вполне уже весенней. На самой прочной из известных ему наковален из них выбили всю чувствительность. Они были шайнарцами, родом из Пограничных земель на самом пороге Великого Запустения, где в любую ночь мог случиться набег троллоков и где даже купцу или земледельцу привычно было браться за меч или лук. А эти пятеро были не фермерами, а солдатами чуть ли не с рождения.
Перрин иногда удивлялся тому, что они позволили ему ими руководить и следовали его распоряжениям. Словно думали, что он имеет на командование особое право или обладает особым знанием, сокрытым от них. «Или, может быть, это просто мои друзья», – подумал Перрин, с горечью усмехнувшись про себя. Они не были ни столь высоки, как он, ни столь широкоплечи – годы работы подмастерьем кузнеца подарили юноше руки и плечи под