Место для нас. Хэрриет Эванс
чего именно они тогда повздорили. Убежала и не возвращалась до утра. А Билл отправил ей первое эсэмэс ближе к ланчу:
«Ты не знаешь, где фонарик?»
Как можно быть таким инертным, таким безразличным? Это жутко бесило Карен. В первое время она еще пыталась изменить Билла. Затем отказалась от этих попыток.
Они ужинали молча, сидя друг напротив друга за маленьким столом. Билл ел медленно и методично. Каждый кусочек еды он поглощал так сосредоточенно, словно балансировал на канате. Порой это завораживало Карен. И когда из куриной котлеты «по-киевски» вылетела водянистая струйка масла с чесноком и угодила на салфетку, а не на рубашку Билла, Карен почти расстроилась.
Она промолчала – привыкла к такому. Прежде она пошутила бы по этому поводу, а теперь ей было легче невозмутимо продолжать есть – меньше разочарований. Они стали похожи на супружеские пары, которые Карен видела в отпуске, – на людей, которым нечего сказать друг другу. Карен стала предаваться раздумьям – о том о сем… Мысли метались. Если дать себе волю… Она живо представила себе разговор с мужем о сексе, как вдруг услышала его голос:
– Интересно, Дейзи приедет на это мероприятие?
– На какое мероприятие? – Карен часто заморгала.
Билл нацепил горошину на один зубец вилки.
– Мамин праздник. Интересно: вспомнит ли она вообще, что речь о юбилее – что ее матери исполняется восемьдесят?
Карен даже не знала, что ответить.
– Конечно, приедет, она про такие вещи не забывает. К тому же ваша мама попросила всех присутствовать, верно? Я про ее странное приглашение.
– Не знаю, странное оно или нет. Типичная мама. Такое у нее необычное чувство юмора.
Карен сомневалась. На ее взгляд, тут было нечто иное, помимо своеобразного чувства юмора.
– Ну ладно. Так или иначе, я уверена: Дейзи появится.
Билл открыл рот и тут же закрыл, а потом медленно произнес:
– Ты ее не знаешь.
«Он хочет об этом поговорить», – поняла Карен.
– Зато я знаю, что вы все про нее говорите. Вернее – что вы все про нее не говорите. По крайней мере, Дейзи явно любит мать – и пусть она тебе и Флоренс не нравится.
– Конечно, она мне нравится. Она моя сестра.
– «Нравится» – неправильное слово.
Билл вздохнул.
– Я хотел сказать… что-то все-таки есть. Несмотря на все, что она натворила, я ее люблю. Мы – одна семья.
– Так что же она натворила, конкретно?
Билл пожал плечами – совсем по-мальчишески.
– Ничего. Просто она не очень… – Он раздавил несколько горошин ножом. – Она вредная.
Карен хохотнула.
– Вредная! Что – прятала твои вещи и обзывала тебя вонючкой? Это не причина ее не любить, Билл!
– Она меня называла «Лили», – буркнул Билл, глядя в тарелку. – «Билли-Лили». Потому что она была Дейзи Вайолет, а второе имя у Флоренс было Роуз, и она говорила, что